в такой ситуации шансов – ноль.
Хмурые лица, букеты из чётных роз,
Люди все в чёрном, как пешки в чужой игре.
И – тишина. Лишь какой-то бездомный пёс
Выл где-то неподалёку, на пустыре.
Ей говорили сочувственно: «Ты держись!»
А за спиной: «Поживёт для себя-то хоть…»
Щёку рукой подперев: «Жить ему б, да жить!..»
А про себя добавляли: «Прибрал Господь».
Было бы лучше остаться с дворцом, с мостом —
Формула «вдовьего счастья»… Но, вместе с тем,
Не потому зарывался в подушки стон,
Не долетая до гипсокартонных стен.
Впрочем, для стен – никаких новостей с тех пор,
Даже, казалось, коробило их слегка.
Ухо напрасно стирал, отогнув ковёр,
Сплетник-сосед после стопочки коньяка.
Годы, как дни: и четыре, и пять спустя —
Кофе с утра в одиночку… свистящий кран…
Звали и замуж – кто в шутку, кто не шутя,
Но не разобран с той ночи стоял диван.
Ей говорили: «Ну, что ты, возьми своё,
Время бежит, не заметишь, как год – за два…»
Только лукавила: «Сватались?.. Нет, враньё!»,
Светлой улыбкой лицо озарив едва.
Ей говорили: «Отказывать нет причин.
Ты же не девочка – дверь свою на засов».
…Были «вполне ничего» среди тех мужчин…
Просто… они не жалели бродячих псов.
…Он не достал для неё ни одной звезды.
Он не построил ей мост, не возвёл дворец…
Небо звёздами занавешено
Небо звёздами занавешено,
Ночь спустилась седою сказкою.
Назови меня самой нежною,
Назови меня самой ласковой.
Полюбуйся, как шар эмалевый
Серебрится лучами-нитками,
Нам луна сквозь ночное марево
Покрывало с узором выткала.
Из тумана благоуханного
Зачерпну колдовства ладонями,
Дам напиться своим дыханием,
Наглядеться в глаза бездонные.
Чтоб прогрелась душа до донышка,
Как подснежник в лесной проталинке.
Чтобы птицы запели с солнышком
За окошками нашей спаленки.
Пусть узнает Зима метельная,
Что пришёл ей черёд помучиться.
Чтоб от ревности космы белые,
Завывая, рвала разлучница!
Ты гони её, распроклятую,
Пусть стучит ледяной порошею…
…Эта ночь нас с тобою спрятала
От зимы… от разлук… от прошлого…
Говорила – убегу
Говорила – убегу. Не сбежала…
В несусветную грозу рядом шла.
До земли летело молнии жало,
Бились вдребезги небес зеркала.
Говорила – улечу. Не взлетела…
Да и как же мне, бескрылой, взлететь.
Хохотал в лицо октябрь оголтелый,
И бросал на бедность под ноги медь.
Говорила – уплыву. Встала речка,
Манит