пиками, которые едва скрываются волнами и обнажаются лишь во время отлива. А непредсказуемые океанские течения, густые туманы и ветра делают эти рифы еще более опасными. В то же время эти суровые воды изобилуют жизнью. Наш край всегда гордился тем, что поставляет самую лучшую рыбу и морепродукты по всей Испании, от омаров и трески до осьминогов и персебес. Хотя, говорят, при сборе морских уточек ежегодно гибнут несколько опытных ловцов.
– Это очень печально. Все-таки я не понимаю, зачем они так рискуют.
– Море – это все для этих людей. По закону, добывать персебес имеют право только те, у кого есть официальная лицензия на это. К тому же даже им разрешено вылавливать не более шести килограммов рачков день, да и то лишь в определенные дни в году. Но, как можно догадаться, все эти ограничения повсеместно нарушаются. Такие, как Пинто работают легально и никогда не собирают с одного места всю колонию целиком, чтобы оставшаяся часть морских уточек имела возможность восстанавливать свою популяцию. В то же время уйма других ловцов занимается откровенным браконьерством. Некоторые энтузиасты пытаются как-то противодействовать незаконному промыслу, стараются по ночам во время отлива патрулировать самые обильные места, куда и стекаются все браконьеры, но все это лишь капля в море.
– Странные эти люди: море для них все, но они сами же готовы подчистую уничтожить всех его обитателей просто ради наживы. Неужели нельзя научиться зарабатывать как-нибудь иначе?
– Как сказал нам Пинто, он как раз хочет, чтобы прервал династию персебейро и сделался юристом. Отыскивать лазейки в людских законах, возможно, не столь увлекательно, как собирать персебес со скал, но морские уточки только выиграют, если все персебейро решат в один прекрасный день уйти с головой в юриспруденцию.
Глава 5
Время этим летом текло вязко и неторопливо, как каштановый мед. Тихо подкрался знойный июль и накрыл дрожащей пеленой марева и дом, и сад, и всех созданий, его населявших. Океан лениво вздыхал и нехотя катил волны к берегу. На закате он казался жерлом исполинского вулкана, лава которого вот-вот перехлестнет через край и спалит все вокруг.
Разморенный беспощадной жарой сад словно впадал в забытье. Собака по целым дням пропадала в кущах рододендрона или валялась на сквозняке, растянувшись на голых каменных плитах прихожей. Все двери и окна на первом этаже были настежь открыты, и ветер беспрепятственно гулял по комнатам. Окна спальни на втором этаже выходили на запад, поэтому до самого вечера здесь царил полумрак и прохлада.
Раз-другой за целый месяц с Атлантики налетали было облака и, пролив над островами Сиес добрую половину влаги, орошали их дом и сад на склоне холма. Первые капли, едва коснувшись раскаленной крыши, с шипением испарялись, и все же летний зной ненадолго уступал место прохладе, давая ливню омыть и привести в чувство опаленные солнцем кроны мандариновых деревьев, олив и рододендронов. Еще до темноты