Не строй из себя идиота, так как сия шапка – не по тебе.
– Господин полковник, – вновь вступил в разговор водитель, – разрешите рассказать вам одну историю…
– Лучше на дорогу смотри, а то мы сами можем попасть в историю.
– Не сомневайтесь, смотрю, а все же разрешите, а?
– Ну, валяй, сержант.
– Сочинительством решил подзаняться или как? – съязвил все-таки Фомин.
– Нет-нет, мне один приятель рассказывал. В соседней области это было. Приехали туда из Москвы, из МВД социологи. Вздумалось им какое-то социологическое исследование провести среди личного состава УВД. Анкету на нескольких листах распространили. Ну… сами знаете, как у нас, – доверяй, но проверяй. Вот начальник политотдела (еще при КПСС было) тоже, кстати, полковник…
Фомин опять прицепился.
– Ты на что намекаешь?
– Оставь, Фомин, его, – заступился Чайковский, – пусть дорасскажет.
– Ну, вот, значит, начальник политотдела приказал: прежде чем собранные анкеты передавать социологам – показать ему. Для проверки. Мало ли чего могут понаписать милиционеры.
– А покороче нельзя? – снова съязвил Фомин.
– Никак нет… Перебирает, значит, он эти самые анкеты, изучает, одобрительно хмыкает. Десятка два уже просмотрел. Но вот на одной анкете задержался. Даже, если точно, на вопросе: сколькими языками владеете? Заполнивший анкету офицер так ответил: «Тремями, а именно – русским, руководящим и матерным». Начальник политотдела возмутился столь низким уровнем подготовки офицера, поэтому решил поправить ответ, чтобы не стыдно было перед москвичами. Он зачеркнул ранее написанное, а поверх уже собственноручно начертал: «Двумями, поскольку руководяще-милицейский и матерный – это один и тот же язык».
Чайковский сдержанно заулыбался, а Фомин так просто залился в смехе.
– Ну, сержант, ну молодец! Нет, ты, Чайковский, оцени, как это похоже! Офицер, оказывается, владеет не тремями, а двумями языками. И какими! Чего стоит один руководяще-милицейский? – Фомин откинулся на спинку сидения и снова захохотал. – Не в бровь, а в глаз, Не сержант, а какой-то мудрец!
Водитель пробурчал себе под нос:
– Почему-то считают, что если сержант, то обязательно глуп, как пробка.
– Да, не считаю я так, Алешка, извини! Не подумав, ляпнул. Не обижайся.
– Чего уж там, – примирительно ответил сержант. – Выходите. Приехали. А я отгоню машину в сторону.
Чайковский вылез из салона машины. И, как ветром, улыбку сдуло с лица. Он увидел то, что его всегда раздражало, – толпу зевак.
– Что за митинг? – обращаясь уже к Фомину, добавил. – Попроси зевак отойти подальше от подъезда дома. Не цирк же!
– Это уж как водится, – ответил Фомин, – любопытствующих полно, свидетеля же – не найдешь… А где Зинуля?
– Подъедет. Минут через пятнадцать. А пока…
К ним подошла группа офицеров из местного отдела внутренних дел,