не исправить…
Встав, молодой человек взял из шкафчика швабру и, осторожно, чтобы не породить новых брызг, опустил её в кровавую лужу, аккуратными движениями стирая её, позволяя тряпке сделать своё дело и впитать алую жидкость до последней капли.
Такая бардовая, такая идеальная «кровь»… но эта неаккуратная, прекрасно лоснящаяся во тьме лужа была всего лишь неосторожно пролитым вином. В этот раз всего лишь вино…
Расправившись с лужей, парень отставил швабру, прислоняя её к тумбочке, чтобы не упала, и поднял опрокинутую бутылку вина, на дне которой ещё остался плескаться глоточек рубинового напитка. Перелив остатки напитка в бокал, молодой человек поднял его и поднёс к лицу, рассматривая оттенки бордо, что так чудесно и завораживающе переливались в темноте и неясном свете фонарей, который проникал в не зашторенное окно.
Там, в бокале, плескалось от силы два глотка вина, остальное бессовестно пролилось и пало в неравной схватке со шваброй. Запасной бутылки у парня не было. Обычно он имел в своём жилище запасы алкоголя, но, почему-то, они имели традицию слишком быстро заканчиваться в самый неподходящий момент. Или подходящий? Ведь ничего в этой жизни не бывает случайным…
– Извини, это, наверное, я, – произнёс женский голос в голове парня, который он называл «Крёстной».
«Крёстная» была одним из «голосов», которые жили внутри черепной коробки этого молодого человека с раннего детства и были его неизменными спутниками. Хотя бы поэтому ему не было смысла искать общества и нуждаться в нём – он никогда не бывал в полном одиночестве.
– Ничего страшного, – чуть улыбнувшись, ответил парень. – Сегодня моей целью не было напиться до беспамятства. А даже, если бы я хотел это сделать, двух бутылок вина для этого было бы маловато…
«Крёстная» не ответила, удалившись за видимую грань сознания. Она была самой немногословной и, верно, приятной из «обитателей» головы парня, насколько такое вообще может быть приятным. Но он давно привык и к этой своей «родственнице», и ко всем остальным, сумел с годами подружиться с ними и найти общий язык. В противном случае его участь была бы незавидна и легко предсказуема: пожизненное заточение в мягких стенах психиатрической больницы и медленное гниение души, а затем и тела. Но он сумел справиться и убедить всех в том, что тяжкий недуг позади, в том, что он не представляет опасности для социума. А о том, насколько его поступок был правилен, он не думал. Каждый выживает, как умеет. И он выживал. И выжил.
«Праздник окончен, – подумал молодой человек. – Теперь его больше нет смысла растягивать и продолжать».
Он слегка улыбнулся, не обнажая зубов, и произнёс:
– За меня, – после чего залпом осушил бокал и убрал его в посудомоечную машину.
Пустая бутылка отправилась в мусорное ведро. Праздник действительно был окончен – праздник, про который никто не знал. Сегодня он праздновал свой день рожденья, хотя, на самом деле он