школу, поступил в Московский медицинский институт и на днях уже должен был отправиться на учебу, чему Эля втайне завидовала. Больше всего на свете она мечтала уехать из родного, пропахшего яблочным духом поселка в Москву, кажущуюся ей сказочным, волшебным местом, где сбываются любые мечты.
В прошлом году мама возила ее в столицу на осенние каникулы, и Эля потом долго не могла отойти от поездки, вспоминая широкие проспекты, высокие дома, нарядные театры, торжественные музеи и толпы вечно спешащих куда-то людей с невыспавшимися лицами. И вот теперь Тося будет там жить.
– Застряла, – призналась она, краснея. Тося нравился всем поселковым девчонкам без исключения, и если бы Эля была чуть менее гордой, то, пожалуй, призналась бы себе, что немного в него влюблена, так же, как остальные. – Сандалии в глину засосало. Вот стою, думаю, как достать.
– Доставать надо, а не думать. А то мамка заругает. – Он необидно засмеялся, спрыгнул с велосипеда, уложил его на дорогу аккуратно, как живое существо, смело шагнул в середину лужи, нагнулся, сунул руки куда-то Эле под пятки и ловко выдернул наружу сначала одну, а затем и другую сандалию.
– На, держи, вымой их вон там, на колонке. И ноги тоже, и натяни мокрое на мокрое, пусть прямо на ногах высохнут, тогда кожа не стянется.
– И откуда ты все знаешь? – девочка смотрела на него как зачарованная.
– Нехитра наука. Ладно, давай помогу.
Он снова забрал у Эли ее заляпанную обувку, дошагал до колонки, вымыл сандалии, протер их сорванным лопухом, жестом пригласил Элю подставить ноги под бьющую из колонки струю, и она послушно начала смывать грязь, невольно наблюдая, как убегают и впитываются в землю ручейки грязной воды, постепенно меняющие цвет с рыжего, почти коричневого на бесцветный. Она взяла свои сандалии, натянула их на ноги и благодарно посмотрела на Тосю.
– Спасибо. Выручил.
– Садись, домой отвезу. А то снова запачкаешься. Дождь сильный был, вся земля раскисла.
Эля представила, что начнут молоть чужие языки, если председательскую дочку Элю Яблокову провезет через весь поселок на велосипедной раме красавец Тося, и замотала головой:
– Не надо. Я сама, у меня тут еще дела.
– А, ну ладно, тогда давай. – Он поднял свой велосипед, вскочил на него и был таков. И много лет спустя Элеоноре Яблоковой снилось по ночам, как уезжает от нее по длинной-длинной, скользкой от мокрой глины улице чубастый красавец-студент с редким именем Тося.
Почему-то она никогда не спрашивала у мамы, как его звали на самом деле, по паспорту. Эле было трудно представить его Антоном или Анатолием. Поэтому в ее памяти он остался под тем несуразным именем, которым его звал весь поселок. Тося.
Да и вообще из всего детства больше всего запомнилось именно то лето. Жаркое, но с проливными дождями, щедро поящими потрескавшуюся на солнцепеке землю. Яблоневый аромат, стойко ассоциирующийся со счастьем и безмятежностью. До начала учебного года Эля лениво провалялась