вам войну! – заключил Доббс.
– Хм! Все это вздор, – пробормотал англичанин и вышел вон.
Англичанина утомила эта история и чрезмерная горячность его соотечественников, и он был искренне рад, что приглашение к ужину разлучило его с другими путешественниками. Он удалился вместе со своими венецианскими друзьями и одним молодым французом, который присоединился к нему во время общего разговора и показался англичанину весьма учтивым. Они решили прогуляться по морскому берегу при свете луны.
Совершая прогулку, они подошли к одному месту, где солдаты образовали нечто вроде небольшого лагеря.
Оказалось, что солдаты стерегли нескольких человек, приговоренных к галерам, которые, пользуясь случаем, наслаждались вечерней прохладой, валяясь на песке и потихоньку развлекаясь.
Француз остановился и указал на кучку несчастных пленников, игравших в какую-то незатейливую игру.
– Весьма печально, – сказал он, – видеть такое количество преступников, какое мы встречаем в этой стране. Вероятно, большая часть из них – разбойники. Такое случается здесь часто: убийца отца, убийца матери, детей, всякий злодей бежит от правосудия и становится разбойником в горах. Утомившись от такого образа жизни, сопряженного с постоянной опасностью, кто-то делается предателем, выдавая своих приятелей правосудию. Таким образом, приговор ему ограничивается галерами вместо казни и он почитает себя счастливцем, поскольку может, подобно животному, валяться на песке.
Прелестная венецианка содрогнулась, взглянув на кучку невольников, собравшихся здесь, чтобы насладиться вечерней прохладой.
– Они похожи, – сказала она, – на змей, которые вьются одна вокруг другой.
Мысль о том, что некоторые из них были разбойниками, этими ужасными существами, которые в последние дни так занимали ее воображение, заставила ее еще раз боязливо взглянуть на этих несчастных. Взглянуть так, как мы взираем на ужасное хищное животное, – со страхом и замиранием сердца, даже если оно заперто в клетке и сковано цепями.
Мало-помалу, опять возобновился разговор о разбойниках, начатый в гостинице. Англичанин уверял, что некоторые рассказы – выдумка, а другие преувеличены. Что касается истории импровизатора, то это – роман, родившийся в голове отчаянного враля.
– В самом деле, – ответил француз, – в образе жизни этих людей есть что-то романтическое, что не позволяет определенно сказать, что в истории выдумка, а что – нет. Со мной самим случилось приключение, позволившее мне подробнее узнать их нравы и обычаи, и я решил, что в них есть что-то необыкновенное.
Искренность и учтивость, с которыми говорил француз, внушили симпатию всей компании, не исключая и англичанина. Поэтому его дружно попросили рассказать об этом происшествии, и он, неспеша прогуливаясь по берегу, начал следующий рассказ.
Глава II. Приключение одного живописца
По роду занятий я художник и долгое время жил в имении одного богатого князя, которое находилось в нескольких