Затем она заявила, что больше не собирается выбегать «на часок», что она не шлюха по вызову, что все это ей осточертело. – Я хочу семью, детей, свой дом, а вместо этого, как собачонка, бегу, куда поманишь! Все знают, что я твоя любовница! Пальцами показывают! А я хочу жить нормально!
– Но что же делать? – спросил он, окончательно просыпаясь и сознавая справедливость ее доводов.
– Раз ты все равно не собираешься на мне жениться, тогда будем считать, что я свободный человек и могу делать, что хочу! – заключила она металлическим голосом.
– Давай, делай, запретить не могу…
Она недобро засмеялась:
– И сделаю! И так сделаю, что ты, мой милый, даже и не узнаешь никогда! И получше тебя есть. И с деньгами. И не вечно больные, как ты… Раз уж я и так опозорена, раз ты сделал меня шлюхой, лучше мне стать любовницей какого-нибудь дельца… Хоть деньжат соберу на будущее!
– Да какой шлюхой я тебя сделал?! Ты в своем уме? Мало было у тебя до меня? Не пугай! – начал старую песню Ладо, зная, что она права, а он опустился и балансирует над ямой.
Его участь незавидна: цена укола равна месячной зарплате Ладо… Это же – как чума и холера… Предположим, решил не колоться, сбросил ломку, но вот звонят, говорят, что в городе появилось хорошее лекарство, можно выгодно купить – и всё! Хватаешь последнее, занимаешь у соседей, воруешь у родителей, отнимаешь у сына, клянчишь у черта-дьявола, бежишь, берешь, колешься, садишься на иглу – и пошел по новой… А тут еще Нана с упреками!
А та продолжала на повышенных тонах:
– Посуди сам: мне тридцать лет, у меня ничего нет, а я сижу и жду, как дура, когда ты потащишь меня в какую-нибудь заплеванную дыру, вроде подвала этого недоноска Художника, и потрахаешь в грязи, причем за это время три раза постучат и два раза позовут со двора пьяницы и морфинисты. Всё! Я так больше не могу! Жизнь проходит, мой милый! Завтра ты найдешь себе новую, молодую девицу, а меня выкинешь, как тряпку! Нет уж, лучше я сама тебя брошу, пока не поздно!
Вдруг с улицы донесся голос Серго Двали. Ладо сказал:
– Извини, подожди, кто-то зовет, – накинул халат и спустился в подъезд.
Серго обтирал платком лысую голову:
– Слушай, Ладо… Такое дело… Там в машине Нугзар и Сатана, оба в ломке, все от них прячутся… надо что-нибудь найти для них, а то не отстанут… Всё объездили – нигде ничего нет. Одна дырка осталась – Рублевка на Авлабаре[6]. Ты можешь зайти к нему? Тебя он не боится. Сходи к нему, возьми, ради бога, а то они меня съедят. Мне Рублевка не дает, я ему много задолжал, а тебе он даст, тебя он уважает…
Ладо совсем не хотелось встречаться с вором и бандитом, но на улице хлопнула дверца машины, и в подъезд вошел Сатана.
– Ну что, есть? – спросил он у Серго, не здороваясь с Ладо и не глядя на него.
Серго растерянно пожал плечами. По его лицу Ладо понял, что все это ему очень не по душе.
– Можешь взять лекарство? – уставился Сатана в упор.
– Могу, если есть.
– Поехали, – коротко приказал