Огонь «фрицев» выделывал завитки нервных вангоговских мазков на ночном небесном холсте. Пацаны еще и «Хорста Весселя» затянули, куя ритм тяжелыми коваными сапогами. Стало жутковато. Пехотинцы-дончане на правом фланге устроили свой костер. Он был цвета запекшейся крови, языки пламени отрывались от раскаленного угля и улетали в небо перьями гигантской жар-птицы.
Поле будущей брани просматривалось насквозь. Танкисты у костра демонстрировали искусство нижнего брейка. Невысокий бард с рябым лицом под аккомпанемент трехрядки затянул длинную песню о том, что в бою побеждает тот, кто больше отдает, кто большим готов жертвовать, кто полнее проживает жизнь и кто умеет читать по небесным скрижалям. Побеждает, потому что доверяет собственной чуйке и идет до конца.
Ночь прошла в нервном напряжении. Совет военачальников Донского фронта утвердил план кампании по обороне Сталинграда, в нем нашлось применение и батальону смельчаков-артиллеристов, и мобильной мотострелковой армии, и танковому подразделению, и элитной эскадрилье из алюминиевой фольги. Маша спала урывками, все время чудилось, что фашисты уже двинулись в атаку. Хотя знала же, что на рассвете обоим фронтам предстоит пройти процедуру чипования оружия у мастеров по «боевке». Без чипа «допущено к игре» использовать оружие было нельзя.
Так и вышло – с первыми лучами солнца Высшие мастера проверили перевязочный материал и содержимое аптечек. Обошлось без сюрпризов – допинг не был найден. После процедуры чипования все участники Сталинградских Игрищ приступили к утренней молитве советским богам. Упоминали по порядку военачальников больших и малых сражений, павших и воскресших героев, салютовали кодовым номерам неизвестных солдат. Но не успели мальчишеские голоса перечислить имена двадцати восьми героев-панфиловцев, как черные фашистские полчища нанесли охватывающий удар по флангам на подступах к серпообразной речной излучине и, прорвав позиции красноармейцев, выскочили в районе населенного пункта Верхне-Бузиновка. Маша еще горько усмехнулась: «Так вот что такое – вероломно…»
Гонцы прилетели с дурными вестями – войска вермахта, подбив бронепоезд и несколько танков из красной фольги, вспороли оборону и объявились у станции Погостье. В санчасть стали поступать первые раненые. Маша осмотрела бедолаг – перебитые конечности, свернутые шеи, снесенные скальпы. Санитарки засуетились с йодом, перекисью и бинтами. В землянке запахло мужским секретом и страхом. Кое-кто из раненых стонал, излишне актерствуя.
На нарах метался в агонии мальчик-танкист. Губы побелевшие, щеки впалые. Ему полностью ампутировали ногу. Он не раз слетал с нар на пол, терял сознание, а когда его приводили в чувство, жаловался, что у него захолодела нога, что она щемит. И показывал на ту, которую отняли. Санитарки чуть ли не плакали от жалости к этому парню. Маша присела к нему. Как умела, вселяла в него надежду на жизнь: хоть и без ноги, но все-таки жизнь. Мальчик пытался улыбнуться. Маша попросила медсестру вколоть ему еще один