тут распишитесь, – сказал мне молодой следователь в песочной униформе.
Вот явно он и у нас был следаком. В смысле, на Старой Земле.
Я прочитал, расписался. Следователь нажал кнопку под столом, и в дверях показался такой же конвоир. Только на погонах вместо каких-то причудливых восьмиугольных звездочек у него были лычки. Наверное, сержант. Или еще кто. Мы прошли с ним по пустынному коридору, в котором мерцали лампы дневного света, и спустились в подвал. А запах в подвале был уже что надо. Открылась дверь камеры, и я прошел вовнутрь.
– Вечер в хату, Андрей Евгенич, давайте сюда, – раздался голос Вагона откуда-то из глубины. – Ну-ка, ты, патлатый, давай свалил отсюда, это моего кореша место, – прикрикнул Вагон на длинноволосого прыщавого паренька, который лежал на шконке рядом с ним.
Патлатый быстро вскочил, освободил место. Я присел. Глаза привыкли к полумраку, царившему в камере. Ну, эта камера получше наших. Все как-то поцивилизованнее. Но все равно транзитка. Что там дальше будет?
Кроме нас с Вагоном было еще человек шесть. Вагон привычно сидел на центровой шконке. Верхний ярус над ним был свободен. Я присел рядом.
– Как там у тебя? Живой тот лысый? – спросил Вагон с сочувствием.
У него распух глаз, и чуть кровоточила ссадина над ухом.
– Лысый живой. В больничке. Черепно-мозговая и перелом челюсти. С меня компенсация больничных издержек. – Я вздохнул и покосился на Вагона.
– Меня этой вилкой замордовали. Ну какой мне резон мочить того в белой рубашке? Да я его знать не знаю! – Вагон помял в пальцах сигарету.
– Во, последняя осталась, – с сожалением пожаловался он.
– Отпустили тех зачинщиков? – Я снял пиджак и повесил на спинку кровати. В камере было жарко. Не то что в следственном кабинете.
– Как же, отпустили. В соседней камере сидят. – Вагон выпустил дым вниз и посмотрел на меня.
– Евгенич, а ты где так клешнями махать научился? Тот, кого ты рубанул, серьезный боец, как я слышал. Там уже приехали за ним из Порто-Франко. Бой у него завтра быть должен, тут, оказывается, соревнования проходят, – вор хмыкнул, – а ты его сегодня уработал, красава!
– Не знаю я такого бойца. С головой он явно не дружит, – хмыкнул я в ответ. – А научился? Да я всю жизнь тренировался. На России бронзу брал по-нашему, ну по динамовской рукопашке. И сейчас тренируюсь по мере возможности. В тяжах ведь знаешь как? Там удары серьезные. Бойцы изнашиваются быстро. Вот я и пошел в СОБР вместо спорта.
– Ладно, давай спать, – подвел итог Вагон. – Утро вечера мудренее. Завтра к нам судья с Порто-Франко прилетит и будет нас тут судить.
Несмотря на возбуждение уснул я мгновенно. И ничего не снилось. Совсем. То есть обычно или кошмары, или яркие сны после таких событий снятся. А тут ничего. Только утренний подъем помню. Просто хлопнула дверь камеры, и голос баландера, который разносит еду, громко прокричал: «Завтрак!»
Нам выдали завтрак как в самолете, на пенопластовых подносиках,