перьев – точь-в-точь как павлин, но мать тотчас обожгла ее строгим взглядом. Мари встретилась с ней глазами, и Леда беззвучно произнесла одно-единственное слово: доброта.
Мари в ответ виновато улыбнулась. От девушек и детей Леда перешла к матерям и пожилым женщинам, а Мари вздохнула. Мама права, спору нет. Жрица Луны – не просто глава Клана, предводительница, она и советчица, и целительница, и заботливая мать – для всех. Леда не притворяется доброй, доброта ее искренняя, идет от сердца.
А она, Мари, добрый человек? Трудно сказать. Она хочет, чтобы мать ею гордилась. Она старается поступать правильно, но сколько ни бьется, чего-то ей недостает… Нет, не так. Скорее, она настолько отличается от сородичей, даже от матери, что чувствует себя в Клане чужой. С тоской и нежностью следила Мари за Ледой. Вот бы жить в ладу с собой, как мама, как Зора, как все остальные!
Мари машинально одернула рукава, хотя солнце давно закатилось. Осознав, что творит, девушка приказала своим суетливым рукам успокоиться, и у нее перехватило горло от тоски.
Что я здесь делаю? Мне здесь не место, только позорю маму. Не стоило сюда приходить.
– Что с тобой, Мари? – встревожилась Дженна.
Только тут Мари поняла, что пропустила мимо ушей весь ее рассказ о том, как она помогала женщинам из ближних нор готовить Поляну к сегодняшнему празднеству.
– Прости, Дженна, мне все еще нехорошо. Пойду-ка к себе в нору, прилягу. Надо успеть до того, как станет совсем темно. Скажешь маме, что меня колики замучили и я ушла отдохнуть?
– Конечно! Ой, вспомнила: я нашла рощицу, где полно лиловых ирисов! Ты ведь говорила, из них хорошая краска получается?
– Да, – кивнула Мари.
– Завтра пойдем собирать?
Мари была бы счастлива ответить «да». Вот бы посмеяться, поболтать, посплетничать вволю с подружкой! Тяжело быть вечно настороже, беспокоиться, как бы на свету не открылась правда.
Но как не беспокоиться? Не угадаешь, когда кожа начнет светиться, а светится она почти всегда, стоит появиться лучику солнца. Дни-то стоят ясные, погожие, нельзя рисковать.
– Не знаю, Дженна, как буду себя чувствовать. Но хотелось бы, очень хотелось.
– Да не грусти, Мари, пройдет. Приду сюда завтра в полдень. Если полегчает, приходи и ты, хорошо?
Мари кивнула:
– Постараюсь.
Она обняла Дженну, молясь про себя, чтобы завтра было пасмурно, и добавила:
– Спасибо тебе, Дженна, ты хорошая подруга. Жаль, что мы редко видимся.
Дженна в свою очередь крепко обняла Мари, потом отступила на шаг и лукаво улыбнулась:
– Неважно, часто ли мы видимся. Главное, весело ли нам вместе, а нам весело, да еще как! Мы сестры по Клану, вот что главное. Я твой друг навеки.
Мари улыбнулась, едва сдерживая слезы.
– Завтра постараюсь прийти, очень постараюсь, – пообещала она.
И, украдкой взглянув на Леду, поспешила прочь. Ее волшебница-мать, стоя в кругу собратьев и омывая всех целительной лунной силой, не заметила, как дочь скрылась в темнеющем лесу. Опять одна.
3
Далеко