дома? «Говорят, у шибко умных часто детишки рождаются ненормальные, – как-то раз мельком услышала Мег. – Парнишки-то у них хорошие, дети как дети, а вот девчонка эта страшненькая и малец точно не от мира сего».
Ну да, правда: при посторонних Чарльз Уоллес почти все время молчал – многие и думали, что он говорить не умеет. Он и в самом деле заговорил, только когда ему было почти четыре. Но Мег аж бледнела от ярости, когда люди смотрели на него и этак цокали языком, грустно качая головой.
– Да не переживай ты из-за Чарльза Уоллеса, Мег, – сказал ей как-то раз папа. Мег это очень хорошо запомнила, потому что это случилось незадолго до того, как папа пропал. – С головой у него полный порядок. Просто он все делает по-своему и в свое время.
– Но я не хочу, чтобы он вырос тупицей, как я! – сказала Мег.
– Но ведь ты же не тупица, радость моя, – ответил папа. – Ты как Чарльз Уоллес. Твое развитие идет своим чередом. Просто не так, как у большинства.
– А ты-то откуда знаешь? – осведомилась Мег. – Откуда ты знаешь, что я не тупая? Ты меня просто любишь, вот и все.
– Да, я тебя люблю, но знаю я не поэтому. Мы же с мамой устраивали тебе тесты, понимаешь?
Да, это правда. Мег сознавала, что многие «игры», в которые играли с нею родители, на самом деле были чем-то вроде тестов и что с нею и Чарльзом Уоллесом в такие игры играли чаще, чем с близнецами.
– В смысле на ай-кью?
– И на него тоже.
– И что, ай-кью у меня в порядке?
– Более чем в порядке.
– А сколько?
– Этого я тебе не скажу. Но я абсолютно уверен, что вы с Чарльзом Уоллесом, когда вырастете, будете способны практически на все, что угодно. Вот погоди, Чарльз Уоллес начнет говорить – увидишь.
И папа оказался совершенно прав. Хотя сам он исчез до того, как Чарльз Уоллес заговорил – заговорил внезапно, без всякого младенческого лепета, сразу целыми фразами. Как гордился бы им папа!
– Ты бы проверила, как там молоко, – сказал Чарльз Уоллес. Слова он выговаривал куда чище и четче, чем большинство пятилетних детей. – Ты же сама терпеть не можешь, когда на молоке пенка.
– Что-то многовато ты молока налил, – заметила Мег, заглянув в кастрюльку.
Чарльз Уоллес невозмутимо кивнул:
– Я подумал, что мама тоже захочет.
– Чего я захочу? – послышалось от дверей. Там стояла мама.
– Какао, – ответил Чарльз Уоллес. – А бутерброд с ливерной колбасой и сливочным сыром хочешь? Я тебе с удовольствием сделаю.
– Было бы здорово, – сказала миссис Мёрри, – но я и сама могу сделать, если ты занят.
– Да что ты, мне несложно!
Чарльз Уоллес сполз со стула и засеменил к холодильнику. Его ноги в пижамных штанишках ступали беззвучно, как у котенка.
– А ты, Мег? – спросил он. – Как насчет бутерброда?
– С удовольствием, – сказала она. – Только без колбасы. Помидорчиков нету?
Чарльз Уоллес заглянул в ящик для овощей:
– Есть один. Мама, можно, я его изведу в пользу