определил он. Если вылетел через лобовое стекло, значит, наверняка и подвывих позвонков. И плюс к этому – повреждение подключичной артерии, из которой натекла уже лужа крови. Один глаз был закрыт, второй чуть блестел из-под приподнятого века. Григорий посветил фонариком – зрачок дернулся.
– Ну, что там?! – продолжала всхлипывать девица, мешая Альке обрабатывать ее же ссадину. – Что, скажите. Он живой? Ну?!
– Девушка, помолчите хоть минуту, – проговорил Григорий, безуспешно пытавшийся послушать пульс. – Поймите, вы мешаете. Алина, подай зажим...
Он давно уже отвык церемониться в подобных случаях. Частенько самым трудным была не работа с пациентом, а борьба с его родными и близкими. Они думают, что врач – волшебник, а в его чемоданчике бутылочки с живой водой. Хотя на самом деле ни черта у него нет и зачастую ничего он не может, кроме как побыстрее доставить человека в стационар...
– Я закончила, – отрапортовала Алька, закрепив повязку и тампон на лице девушки. – Куда ее?
– Она пусть ждет, а ты – бегом за каталкой, – проговорил Григорий, пытаясь остановить кровь зажимом. – Потом сделаешь девчонке инъекцию. Нет, постой! Помоги мне, приготовь обезболивание.
– Что – морфий, промедол?
– Ни в коем случае! Ищи новокаиновую глюкозу.
Гриша сделал укол, еще один.
– Что еще?
– Приготовь мне дексаметазон и лазикс. И беги за каталкой. Только возьми кусок фанеры – будем укладывать на твердое.
– Может, помочь? – предложил кто-то из публики. Алька так быстро унеслась, что не удостоила добровольца ответом.
Гриша осторожно снимал с тела мокрые клоки одежды, глядя, нет ли серьезных повреждений. Разобрать было трудно – все залила кровь. Однако он смог определить, что ребра практически целы, – на иномарке оказался упругий руль. Значит, можно работать с грудной клеткой, не опасаясь порвать легкие осколками костей.
– Почему вы ничего не делаете?! Помогите ему, скорее же! – не успокаивалась подруга пострадавшего.
– Милая, твой звонкий голос ему уж точно не поможет! – разозлился Григорий. И тут он услышал за спиной крики.
К ним со всех ног бежали двое дорожных инспекторов.
– Всем отойти назад! Не задерживайтесь, быстро, быстро!
Григорий привстал, встревоженно огляделся. Оранжевая машина-техничка оттаскивала покореженный «Москвич» от опоры моста. Какие-то люди метались рядом, орали, размахивали руками. Некоторые подбегали к лежащему тягачу и тут же отскакивали.
– Водитель вспомнил – у него газовый баллон в кабине, – проговорил запыхавшийся милицейский прапорщик. – Огонь уже там, сейчас как бабахнет...
– Главное, вовремя вспомнил, – заметил Гриша, покосившись на тягач.
– Память девичья, мать его... – процедил прапорщик, оттирая пот рукавом. Он был толстым, полнокровным, его лицо светилось красным – то ли от отблесков огня, то ли от здоровья. – Отойдите подальше и человека уберите, если еще живой.
– Живой, живой, – сказал