телом, проползли до берега, и накрыла их конопля – сразу и ложе, и покрывало, и благовония…
Лежат, улыбаются, глядя друг на друга, есть от чего, перемазались как черти. И вдруг, словно выстрел, хлестнул вопль над водой. Следом – ещё один.
Плывёт Репин, гребёт сколько есть сил, не знает, что и думать. Видит издалека – переполох на берегу, фигуры мечутся вокруг костра. Одна отделилась и бегом в низину, к лесу, другая на месте пляшет и орёт. Приближается Илья, теперь слова разобрать можно, не очень-то цензурные. Выходит на берег, ещё отдышаться надо…
У костра, по центру стоит в одних трусах Саша, в руке – топор, трясёт им в воздухе и, сколько сил в лёгких, кричит: «Зарублю суку!» Видит приближающегося Репина: «Гляди, что он сделал!» – и тычет пальцем в огромный, на глазах расплывающийся багровый слепок с чьих-то зубов, словно пасть собачья сомкнулась на Сашином животе.
«Кто?» – не понимает Репин.
«Виталька… Зарублю суку!» – но уже начинает потихоньку остывать.
«Странно», – думает Илья, никаких живодёрских наклонностей он не замечал за ним раньше.
Постепенно всё проясняется… Лежат ребята на травке, притомились за день, отдыхают, говорить уже не хочется. Наплывает тихий вечер. Солнце оранжево-красное, как цветок календулы, едва касается теплом и лаской. Чуть в стороне о чём-то шепчутся Женя с избранницей, они давно поладили, им хорошо. Виталик и его пара разделены костром, не сошлись, видно, характерами. Саша лежит навзничь, раскинув руки, и кудрявая головка уютно устроилась у него на животе, время от времени шевелится, пощипывает губами, гладит рукой, потом снова откидывается на спину и затихает.
«Слушай, что ты его облизываешь? Цапнула бы, что ли», – говорит Виталик.
Никто не обращает на него внимания. Медленно близятся сумерки. Смирная тишина вокруг, время замерло.
«Ну, чего ты, цапни, говорю. Видишь, он сейчас заснёт», – зудит Виталик.
Саша перебирает глазами лёгкое перламутровое облако, оно колеблется под взглядом и медленно расходится, сейчас рассеется, исчезнет. Кудряшки легонько щекочут живот.
И вдруг боль пронизывает его до самых лопаток и подбрасывает в воздух. Этот-то жуткий вопль и слышит Илья. «А-а-а!» – орёт он снова. Кудряшки отлетели в сторону и смотрят на него в растерянности. Виталик неожиданно и прытко подхватывает к лесу. Мечущийся Сашин взгляд натыкается на топор, он хватает его и в душу и всех святых мать бросается следом. Но тот уже исчезает за деревьями. «Зарублю суку! – рычит Саша и видит перед собой Илью. Его трясёт, он бросает топор, садится и с остановками начинает приходить в себя…
«Как же так, ты чего?» – спрашивает Илья у кудряшек.
«Я не знаю,… я не хотела», – лепечет она из-за спины подруг.
Они идут домой. Саша никак не может угомониться, его душит злость на Виталика, и он грозит ему всеми карами, земными и небесными. А кудряшек ему жалко, он её успокаивает и понемножку успокаивается сам.
Два часа ночи, а Виталика нет. Илья начинает засыпать, последняя мысль: «Его же