нёс её тело по мраморным ступеням. И она – такая лёгкая. А на фасаде клиники горел красный крест. Кроваво. Скорбно.
– Я пойду… – говорит патологоанатом. Он ещё здесь. Тенью.
Брод поднимает глаза.
Коридор удерживает мучения, страх, отчаяние; резонирует ими.
– Изгои? Война?
Врач пожимает плечами и теряется в толпе.
Теряется навсегда, как капля чернила в кляксе, исчезает с этими своими руками, которые вскрыли Бобо, извлекли мёртвый плод и положили его в холодильник, а после принесли весть о новой утрате. Как кусок льда, брошенный в грудную клетку. В довесок.
Надо ли знать это, когда уже ничего не вернуть?
Их нерождённый ребёнок. Боже…
*
Удар был страшен.
Грудь расплющила наковальня давления; показалось, что сейчас его размажет кровавой кашей по кокону скафандра. В тазу что-то хрустнуло, якоря вздыбили каменный грунт, но сдюжили.
Когда он снова смог дышать, увидел лишь грязный металл. Его облепила кабина грузовика. Бандиты, видимо, отключили энергозавесу, иначе машину бы просто откинуло в сторону или перебросило через Брода. Подмять наглеца под бампер и раздавить, как личинку, – неплохая идея… скафандр класса «Тьма» имел другое мнение, выдержал испытание; в таких доспехах можно сражаться с дьявольскими карбидными бурями Улана, а они гнут арматуру волновых передатчиков, как ветер траву.
Капельки крови секунду-другую красовались на внутренней стороне визора, а потом их унесла ленточная щётка.
Брод дал команду на подвижность и принялся выбираться из объятий покорёженного металла. Один или два раза терял сознание, на пару секунд. Затем кровавый омут начал отпускать. И вот – первый шаг. Будто рождение.
Повсюду разбросаны контейнеры: красные, зелёные, белые, словно разломанный исполинский Кубик Рубика.
Рука одного бандита торчала из окна, словно голосуя. В салон выплеснули ведро с кровью. Удар выжал тела, как кипяток выжимает аромат из чайных листов.
Однорукий был мёртв. Вылетел во время удара из кабины, но далеко не делся, видимо, зацепился за что-то: лежал в метре от правой передней гусеницы. Переломленный сухой хлебец. Брод поднял лежащий поодаль пистолет. Вернулся к трупу.
– Вставай, паря, – он ткнул ногой тело. – Ну же…
Поддёрнутые плёнкой глаза забило пылью.
– Не смоглось фишек подрезать, а, паря? Чё молчишь?
Металлические струпья повсюду.
Пошатываясь, он пошёл дальше с «музейным» оружием в руке, с практически разряженной пэв-винтовкой за спиной.
И когда дошёл до озера – нырнул.
*
Течение развернуло его и понесло ногами вперёд. Слева и справа виднелись звёзды, внизу – бурое плато астероида. В скафандре он не чувствовал температуры воды, но представил, как несётся в тёплой стихии.
Силовое поле Брод преодолел незаметно, без всполохов и ряби визора, треска коммутационных плат. Малиновая лента словно размыла энергетический кокон, отталкивая его кольцом брызг.
Клапан