Никуда от неё не деться!
Диалектика жизни
Самолёт вырулил на взлётную полосу и стал, как вкопанный. В ушах только размеренный шум двигателей. Жена прижалась ко мне и шепчет:
– Ой, как страшно! Скоро полетим?
– Скоро, скоро, – нехотя ответил я, сам томимый ожиданием.
Двигатели загрохотали так, что весь самолёт задрожал, как осиновый лист. Жена:
– Ну, что, взлетели?
– Да нет ещё.
Двигатели неистово заревели ещё громче. Самолёт задрожал ещё сильнее. Жена:
– Ну, что, летим, уже, наверное?
Я совершенно спокойно так:
– Летим уже, летим. Успокойся!
– Да? – восторженно и громко сказала жена и потянулась к иллюминатору.
– Как летим? Мы же ещё стоим! Обманщик!
Я засмеялся и прижал её к себе. Я почувствовал мужское превосходство. Самолёт рванул и покатился-покатился, весь содрогаясь, как на ухабах. Взлетели, жена успокоилась и говорит мне:
– Ну и обманщик! Ты же знаешь, что я лечу первый раз, что я боюсь вообще летать на самолётах, а ты, шутник, меня так разыграл! – и снова прижалась ко мне.
Я подумал: «Хорошо, что взлетели, хорошо, что летим, осталось только хорошо приземлиться». Честно говоря, я и сам побаивался летать на самолётах, но не то что вида не показывал, а даже бравировал, когда разговаривал о полётах на самолётах. Прилетели, приземлились и, когда самолёт уже заглушил двигатели, все зааплодировали от радости, что благополучно долетели. С «мягкой посадкой»! Санаторный автобус доставил нас прямо к приёмному отделению. Все спешили и хотели быть первыми, чтобы номер взять получше.
Я не торопился: для нас номер был уже забронирован. Все расселись по диванам и креслам и с таким торжественным видом, как будто готовились к грандиозному торжеству. Особо выделялся пожилой мужчина, который в такую южную несносную жару был в пиджаке. Ему на вид было лет шестьдесят с лишним, а дочери – около тридцати. Такая статная! Такая фигуристая! Всё это накладывалось на молодость и усиливалось необыкновенной красотой. Мужчины, украдкой от жён, поглядывали на неё и любовались этим совершенством. Кстати, стало понятно, почему он был в пиджаке, хотя с него буквально лил пот – на пиджаке висели какие-то медали лауреатов, какого-то «заслуженного» и значки там всякие. Он изредка подходил к дочери и что-то с ней обсуждал. Через несколько минут у всех забрали документы и попросили немножко подождать. Спустя несколько минут, из кабинета выходит сотрудница и так громко и уважительно говорит:
– Сергей Григорьевич! Вам с дочерью на двоих давать двухкомнатный люкс или два однокомнатных номера?
Ему бы промолчать или тихо ответить. Вместо этого он поднялся и очень чётко, и очень громко зычным голосом:
– Это не дочь… Это – моя жена!
Все будущие отдыхающие одновременно, как магнитные стрелки, повернули головы, уставились на них и стали переглядываться. Воцарилась загадочная тишина.