со двора. На улице – сильный мороз и ветер с позёмкой. На занесённой, ночной вьюгой, снегом площади, нет ни одной проторённой дорожки. Роль первопроходца исполняет Фенин. До назначенного времени – ещё целых десять минут, но мой непосредственный начальник спешит. По уже пробитому им следу – я, тоже быстрый ходок – едва за ним поспеваю.
В приёмной председателя облисполкома товарища Крымарова нам предлагают подождать – Крымарова нет в кабинете.
Проходит несколько томительных минут. Я волнуюсь, заметно нервничает и Фенин. Распахивается дверь приёмной и через неё стремительно вышагивает в свой кабинет крупный полулысый человек с глазами навыкате. Это и есть Крымаров.
Он бросает мимолётный взгляд на Фенина и кивком приглашает нас в кабинет. В кабинете – мгновенно взрывается.
– Вы что там за письма пишите в Правительство, почему у нас не спросили разрешения? Неужели свои проблемы не можете решить на месте… – всё своё негодование он изливает на Фенина.
Меня, совершенно – не замечает. Во мне мгновенно закипает возмущение, теперь понятна причина приглашения, я завожусь и встреваю в разговор
– Мы обращались в местные органы, им нет дела до нашей проблемы…
Больше я ничего не успеваю сказать. Упорно не замечая меня, он с ещё большей энергией набрасывается на Фенина.
– Что это за подчинённые у вас? Они умеют придерживаться дисциплины…
И опять меня, неугомонного – несёт.
– Вы меня, наверное, пригласили сюда не для того, чтобы я стоял, здесь молча – опять вырывается из моей мятежной души.
Андрей Алексеевич выступает вперёд заслоняя меня телом, его и так трудно различимая речь становится совсем непонятной – одно лишь слово звучит в его бормотании твёрдо.
– Разберёмся…
– Вот и разберитесь – бросает Крымаров. Он выговорился, мы ему больше не нужны.
Даёт нам понять, что разговор окончен – мы покидаем кабинет.
Обратный путь держим по той же проторённой минут двадцать назад Андреем Алексеевичем дорожке. Теперь это уже хорошо утоптанная тропинка. Много людей ходит в облисполком…
Фенин молчит, – помалкиваю и я, заваривший эту кашу. Трудный удар принял на себя Фенин. И я никак не пойму – робок ли он на самом деле, или, вид угодливого чиновника в кабинетах высокого начальства – это его выработанная годами защитная оболочка?
Мы расходимся с ним на том же месте, где и встретились – он, как ни в чем не бывало, говорит мне
– Ну, пока… – и скрывается за углом электрического корпуса.
Я уже достаточно хорошо изучил Фенина и знаю – разборок не будет. Он, конечно, не одобряет нашего с Пильниковой поступка, но во взгляде его ясно читается – и не осуждает. В душе, я чувствую себя виновным, перед Андреем Алексеевичем, но мне его не жаль.
Каждому своё. Тяжёл мой крест – начальника городской связи, но насколько тяжелее крест Фенина…
…В предписании