смотрел на замершего у решётки шахты Клоуна.
– Ты кто? – тихо спросил тот, не дожидаясь остановки кабины.
Незнакомец молчал и пытался спрятать зонт. Он шустро убрал его за спину. Кончик зонта жалобно царапнул о металлическую стену, и нежданный гость быстро выдернул руку из-за спины и суматошно стал подпихивать длинный старомодный зонт под то, что выглядело полами сутаны.
– Пытаешься выглядеть больничным шутом? – неестественно мягко спросил ночной визитёр.
– Допустим… А ты стараешься выдать себя за священника?
– А я и есть священник. Смиренный служитель церкви.
– Это ты-то?! Священник?! У меня сейчас нос отвалится от твоего гнусного запаха! Ты пахнешь дьявольским зловонием распутства…
Незнакомец вздрогнул всем телом, попытался взглянуть на клоуна, но не смог. Чёрные зрачки пустились в бесовскую пляску панического ужаса.
– Что за ужасные вещи ты говоришь, сын мой? – голос полночного гостя дрожал и звучал с фальшивой, тонко продуманной приторностью. – Я пришёл, чтобы осенить благодатью отца нашего небесного одну заблудшую душу… Я смиренно выполняю свою миссию…
– И кто же тебя на неё благословил? Кто стопы направил в наши унылые стены?
Клоун напялил на лицо глупейшую улыбку, от чего его красный рот подпрыгнул к носу и хищно растянулся к ушам, и сделал шаг навстречу чёрной сутане. Посетитель поспешно отскочил назад. От клоуна не укрылся быстрый жест незнакомца: тот порывисто сжал ручку зонта, который он спрятал под сутану. Движение было настолько безотчётным, что отдавало смертельным страхом быть пойманным и разоблачённым.
– Ты принёс заблудшей душе волшебный зонт? Для ловли солнечных брызг?
Лицо над чёрным католическим воротником напряглось, силясь сменить выражение угрюмого страха на благодушие трепетной души.
– Зонт мой. Я ловлю в него слишком горделивые души. Тут главное – не промахнуться. Гордыня ум грешника так далеко возносит, такой жаркой кровью сердце наполняет, что он уже и любить никого не может. И прощать у него не получается. А простить и с обидчиком примириться – это же главная христианская добродетель. Я тебе больше скажу, сын мой…
– Нет, не скажешь! – клоун сделал ещё один шаг к говорящему, и тот в испуге отскочил, упершись спиной в дверь лифта. – Ты сейчас мудрствовал… Как по писанному говорил. Что твой дьявол… Тот всегда говорит заумно. Витиевато… Потому что у самого ум тонкий и острый, как нож брадобрея. Всякую щетину непокорности под корень режет, а потом обритого под свою опёку берёт. Куда легче смиренными душами править! Вам, служителям церкви, это хорошо известно!
Сутана задрожала всеми складками. Незваный посетитель ослабил хватку, и зонт стал выползать наружу.
– Откуда у тебя такие злые мысли, шут?
– Оттуда… Из католического интерната, куда меня мамаша в девять лет сдала.
Чёрная