Осей не знал, где она делает уроки – и делает ли их вообще.
– Это пенал моей сестры, – объяснил он. – Но он ей больше не нужен. Она перешла в старшую школу. Десятый класс. Они не носят пеналов. Я не смог найти свой, вот и пришлось взять этот.
Он замолчал, задумался о сестре. Сиси всегда подставляла ему плечо, когда они были младше, защищала, когда они учились в одной школе, выслушивала его жалобы на выходки одноклассников, уверяла, что будет легче, когда он подрастет. Они условились между собой ничего не рассказывать родителям и выручать друг друга, когда приходилось врать – куда исчез портфель, отчего рубашка залита чернилами или губы разбиты в кровь, а однажды у Сиси выстригли прядь волос, заплетенных в дреды. (Тогда Осею пришлось взять вину на себя, и отец его выпорол. Осей даже не пикнул.)
Но Сиси перешла на старшую ступень, теперь они учились в разных школах, и она стала отдаляться от брата и родителей. Вместо того чтобы после уроков валять дурака с Осеем, она запиралась у себя в комнате и часами висела на телефоне, вела тупые разговоры с подружками, хотя провела с ними целый день в школе и только что рассталась.
Оу знал, что разговоры у них тупые, потому что иногда подслушивал по параллельному телефону, пока не надоедала болтовня про телевизионные шоу и парней из школы, про то, кто в кого втрескался, и про шмотки, которые хочется купить. За обедом Сиси отвечала на вопросы родителей так, чтобы не рассердить их, а больше старалась держать язык за зубами – в принципе самая безопасная линия поведения, учитывая характер отца.
Сиси третировала Осея, глядя сверху вниз, как это прекрасно умеют девочки-подростки. Его это ранило. Он перестал рассказывать ей, что происходит в школе, сам выпутывался из разных историй – в Риме ему порвали рубашку, а в Нью-Йорке так толкнули, что он ободрал все коленки. Не делился он и тем хорошим, что иногда случалось: стоя на воротах, он не пропустил ни одного мяча, или как-то с ним заговорила девочка, а то учитель вдруг похвалил за доклад про «Миссис Фрисби и крысы из НИПЗ»[10]. Осей полагал, что все это Сиси больше не интересно. И читала она не «Египетские игры», или «Ветер в ивах», или «Складку времени», а книжки для подростков – вроде «Спросите Алису» или про жизнь чернокожих – «Невидимку» Ральфа Эллисона, «И пришло разрушение» Чинуа Ачебе или «Я знаю, почему поет птичка в клетке» Майи Анджелу.
Мать философски относилась к изменениям, которые происходили с Сиси: «Осей, твоя сестра взрослеет, – успокаивала она сына. – Ей не хочется, чтобы сейчас возле нее крутился маленький брат. Но поверь, она по-прежнему любит тебя. Когда станет старше, она сумеет тебе это показать. Наберись терпения и жди, она вернется».
На второй год их жизни в Нью-Йорке, когда Сиси исполнилось пятнадцать лет, она еще больше отдалилась вплоть до того, что ему приходилось напоминать себе, что у него есть сестра. Она побросала одну за другой своих белых подружек и в результате осталась в одиночестве, потому что в школе учились сплошь одни белые. Она