сросшиеся темные брови. На вид ему было лет двадцать с небольшим. Черные круглые глаза, пожалуй, слишком близко посаженные, контрастировали с цветом волос. Больше ничего примечательного в незнакомце не было. Если аномальные псионические штучки тут и имелись, то их наверняка надежно прикрывал ментальный барьер. «Без детектора его не раскусишь».
Авита испугалась так, что едва не спасовала. Она понятия не имела, как привлечь внимание псионика, не возбуждая его подозрений. Ситуация тем временем развивалась в сторону полной катастрофы – русоволосый повернулся к выходу и явно собрался уходить. Брукс наконец решилась, нырнула в толпу и без церемоний растолкала танцующие парочки. Незнакомца она догнала уже на улице. Кусок ущербной луны болтался в сереющем городском небе. Парень уходил без спешки, но и особо не задерживаясь.
«Мне боязно, – подумала Брукс. – Что, если не получится его уколоть? Но я должна попытаться. Должна – ради жизни Лина».
Она прибавила шагу. Глухой стук сандалий смешался с жестким эхом шагов предполагаемого Короля.
Авита проглотила комок в горле.
– Эй, постой! Погоди!
Незнакомец нехотя обернулся. Безрукавка на его груди распахнулась. Авита содрогнулась в душе – возможно, она нашла того, кого надо, на шее у незнакомца, под распахнутой безрукавкой, не было конфедерального жетона.
Глава 5. По ту сторону
Конфедерация, накопительный лагерь Гражданской Реабилитации
– Подъем!
Марк вынырнул из пестрого водоворота сна. Узкий длинный барак с рядами трехъярусных коек тянулся в обе стороны – направо и налево. Когда-то давно его построили из настоящего дерева – со временем стены и потолок потемнели, следы первоначальной окраски съело время, и Беренгар теперь мог вдоволь любоваться потемневшим «антиквариатом».
– Вставай, придурок!
Пси-толчок несильно, но чувствительно коснулся его разума. Марк привычно и четко поставил барьер – атака соскользнула, опалив холодом, и все утихло.
Лин на самой нижней койке осторожно завозился, пытаясь оторвать от подушки тяжелую голову. Росс уже шел по узкому проходу, оставленному между рядом коек и внешней стеной барака.
– Подъем, павианы!
Кто-то вяло, вполголоса огрызался в ответ. К грязным выражениям в лагере давно привыкли, на них не обижались – староста Росс Леонард прославился как раз тем, что умел придавать унизительный оттенок словам из школьного учебника.
– Испражнения декоративной курицы! – процедил он.
Кто-то на третьем ярусе, в углу, истерически, взахлеб захохотал и тут же умолк, словно подавившись. Связываться с Россом побаивались. Он не любил ходить один. Вот и сейчас, сразу за спиной подтянутого, худощавого старосты маячили двое парней, первого звали Мановцев, имя второго ускользнуло из памяти Беренгара. Аура Мановцева ярко пылала, он даже не пытался ставить барьер. Второй подпевала, крепкий темноволосый