Дачным посёлком шла быстро, почти бежала, дорога спускалась под гору. Бледная луна поспешала за тобой… Сперва ты услышала шум как бы от многолюдного народа – тело твоё оцепенело. Возле дачи, на которой скрывались, стояли две чёрные машины. Из калитки размытые сумерками один за другим выходили спортивного образца организмы. Преданное твоё сердце подсказало: произошло нечто поразительно-жестокое. На выходящих лежала печать греха. Грех не неведения лежал на них, а грех злой и порочной воли. Коренастые фигуры шли так, будто с трудом отлипали от своих лунных теней. Все улыбались, выражая веселье. Спортивные образцы неторопливо уселись в машины, поочерёдно захлопнулись дверцы. Внедорожники сорвались с места. Тяжёлые гости уехали, но не исчезло их размытое нечистое присутствие. Ты проскользнула вдоль светлой стены дачного домика, взлетела на крыльцо. Дверь отворила робко. Увидела меня на полу в телесном страдании, присела рядом. Оглядев меня, немного успокоилась, ибо решила, что я не потерпел лютого истязания. Помогла мне подняться и усадила на диван.
– Они ослепили меня.
Ты горько заплакала. Целый Иордан слёз! Ты плакала, обнимая мою голову.
– Их послали те, кто не верит в несказанный Свет, – заговорила ты сквозь слёзы, – не верит и не хочет верить, но знает о нём всё, что может знать о нём человек, не видевший его сам… Отцы учат, что мы, православные, должны побеждать, не истребляя своих противников, – побеждать пока не получается. В этом мире это почти невозможно.
– Чувствуют свою безнаказанность…
– Но и здесь Господь может нас сделать непобедимыми для всякой брани. – Эти твои слова отмечены были долгим молчанием. Безотрадное настоящее и неопределённое будущее, казалось, перестало волновать нас.
Медленно поднимались дачным посёлком. Ты вела меня за руку. Был уже тот час ночи, когда на дороге отсутствует движение. В ночной тишине – только молчание. На остановке в телефонной будке ты долго объясняла диспетчеру скорой помощи, что случилось и куда надо приехать.
– …да-да, от железнодорожного переезда четвёртая остановка!.. пока нет никаких названий…
Скорую помощь прождали долго.
– …я буду держаться за тебя и помогать тебе…
– Единственное, чего я боюсь, это оказаться внутри программы, – сказал я.
– Нет!.. нет, нет, нет, – заверяла ты. – Нет!
– И эти твои слова могут быть заложены в программу.
– Нет же! – плача, уверяла ты. – Нет! – И продолжала меня успокаивать: – Мы будем служить Литургию. Ты знаешь её наизусть. – Ты торопилась языком: – Будничные службы на седмице попроще… я буду помогать тебе на клиросе как псаломщица, как и помогала… буду печь просфоры, как и пекла, только оттиски на них буду стараться делать более чёткими, чтобы ты мог увидеть их пальцами.
Я кивал на твои слова.
– И всё у нас будет так же, как и было… ещё лучше!.. быть может, и тебя Господь сподобит увидеть несказанный Свет.
Жить