несчастье!
– И что же случилось? – Иржи подошел и положил руку Яше на плечо.
– О! Кукла сломалась. И так серьёзно, что я думаю, её уже не починить. Придётся, наверное, расстаться с ней. А так жалко. Могла бы ещё играть и играть!
– А что вы делаете со сломанными куклами? – спросил Иржи.
– Что можно сделать с испорченной куклой? – пожал плечами кукольник. Он снял со стены балерину и покачал крестовину, к которой бежали нити от ручек и ножек марионетки. – Если куклу отсоединить от ваги, в ней кончается жизнь. – И тут кукольник так посмотрел на Яшу, что у того под ложечкой засосало. А ведь он его узнал! Узнал. Это он бежал за ним и Таней вчера ночью! Яша попятился и упёрся спиной в Иржи. Тот потянул его к выходу.
– Он всё знает! – выдохнул мальчик на улице, когда они отошли от палатки подальше.
– Он знает, но не боится. Он уверен, что мы ничего не сможем сделать. Теперь-то ты веришь мне? Ну, тогда слушай. Когда мой друг пропал и мне стали сниться сны, как и тебе, и когда, как и тебе, мне никто не верил, родители отправили меня к бабушке, в маленький городок, чтобы подлечить нервы. – Иржи усмехнулся. Яша слушал очень внимательно. – Я ходил в местную школу, завёл новых друзей и постепенно забыл о том, что случилось в луна-парке. Мне тоже стало казаться, что друг просто сбежал из дома, тем более что в семье у него действительно были проблемы.
Рядом с городом стоял старый за́мок, очень старый, теперь там музей, и как-то наш класс повели туда на экскурсию. И там, рассматривая старые доспехи и гобелены, я увидел вот это. Смотри. – Иржи достал планшет, включил, и Яша увидел фото какого-то ковра с изображением старинного города. Он приблизил снимок к глазам и удивлённо посмотрел на Иржи. – Да-да. Это он, Красный шатёр, и человек в красном камзоле. Этот гобелен я увидел на стене замка. Ему лет триста, не меньше. Экскурсовод ничего не смогла мне объяснить. Единственное, что она знала, – это место изготовления гобелена.
Я много времени провёл в архивах, писал письма историкам, и наконец поиски привели меня в одну деревню в Восточной Фландрии, близ города Ауденарде. Здесь жили потомки художника, работавшего на фабрике гобеленов в начале восемнадцатого века. Мне не повезло, вернее, повезло: от семьи почти никого не осталось, только одна древняя, выжившая из ума старуха. И вот она долго рассматривала эту фотографию и молчала. Молчала так, что мне казалось, она молчит не потому, что не знает, а потому, что знает слишком много. Но почему-то не хочет говорить. И тогда я рассказал ей про своего друга и про свои сны. Она долго что-то шептала, так тихо, что я не смог расслышать. Потом долго рылась в ящиках шкафов и наконец достала небольшую шкатулку. В ней лежал маленький свёрток. Она дала мне его со словами: «Знак мастера» и велела уходить.
Иржи достал из рюкзака футляр, открыл его, и Яша увидел свёрнутый трубочкой лист бумаги.
– Это велень, очень тонкий пергамент. Его использовали для особо важных документов, – объяснил Иржи, осторожно разворачивая свиток.
Яша посмотрел на непонятные знаки.