звонить в дверь – друг ждал меня на пороге своей квартиры. Высокий, седовласый, с лучистыми глазами, приветствуя меня, Владимир, пробасил:
– Дай я тебя обниму, Боруха, ты не представляешь, брат, как ты поднял мне настроение. Проходи, проходи, да не разувайся ты…
– Там дождик крапает, Володь, осень на дворе, обувь не совсем чистая, лучше разуюсь, – возразил я.
– Ну, тогда на, надевай мои ботфорты, – хозяин ловко скинул с ног комнатные тапочки и подвинул их ко мне.
– Спасибо, – рассмеявшись, закивал я, – ну у тебя и названия, – и мы прошли на кухню.
– Деликатесов особых нет, – шутя, оправдывался хозяин, – но всё же кое-что имеется, нарочно для тебя держал. – Копытин поднял до уровня головы банку чёрной икры и покрутил ею перед Борисом.
– Вон оно как! Это теперь называется, нет деликатесов? – улыбнулся я и добавил: – Крутой ты, чувак и скромный очень!
– Да-да! – согласился приятель. – И водочка у нас имеет соответствующее, так сказать, наименование, полюбуйся, – он вынул из кухонного шкафа бутылку водки, на этикетке которой красовалась выпуклая рыбина и чёрно-золотистая надпись «Белуга».
– Не многовато ли будет? – покачал я головой, имея в виду литровый объём бутылки.
– Тю! – воскликнул Копытин, передразнивая меня (это южно-российское «тю» он впервые услышал именно от меня, оно ему так понравилось, что он навсегда включил его в свой лексикон). – Стареешь, брат! Пол-литра на рыло! Когда это было многовато? И, кстати, многовато – это хорошо! Главное, чтобы немало было. Но мало не будет, я тебе точно говорю, – Копытин отворил другую дверцу шкафа и продемонстрировал ещё несколько разномастных бутылок.
– Ух ты! Да у тебя тут целый вино-водочный магазин, – покачав головой, удивлённо произнёс я. – Как бы нам с тобой тут не застрять на недельку.
– Ты знаешь, дружище, я так редко выпиваю, что не грех раз в год и перебрать.
– А зачем покупаешь, если не пьёшь? – удивлённо спросил я.
– Хм, – Копытин подмигнул, – а вдруг Борька Филатов нагрянет, что делать? А если честно, Борь, не покупаю я спиртного, это мои благодарные пациенты снабжают. Не скажешь же им, вы лучше деньгами поощряйте, хотя сейчас многие так и делают. Мне один пациент на каждом приёме «пятёрочку» вручает, такой старичок древний, но крепенький, видать за здоровьем следил смолоду. По-моему, из бывших партийных боссов, но сам он не раскрывается, а я и не настаиваю. Как-то решил проверить, чем дышит одуванчик, и говорю ему: «Пал Палыч, неудобно как-то пенсионера обирать, совесть замучает…». А он пристально посмотрел мне в глаза и говорит таким металлическим голосом: «Ты за меня, Владимир Маркович, не переживай, не последний кусок доедаю. А вот, когда тебе наши власти будут достойную зарплату платить, я буду в знак благодарности приносить тебе что-нибудь со своего огорода». Ну, как тут не согласиться с меценатом?
– Фермер, что ли? – вытаращил я глаза.
– Да какой фермер, ты чего? – усмехнулся Копытин. – Я же тебе говорю: из бывшей номенклатуры. Он