следом за сестрой с печи Дуська облюбовала колени Вольфа, предварительно поинтересовавшись:
– А ты правда можешь в волка превратиться?
– Угу, – честно признался Вольф. – А у тебя есть красная шапочка?
– Есть! Только сейчас не превращайся, ладно?
– Ладно. Я потом, когда с пирогами к бабушке пойдешь.
– У царя, понятно, свои тараканы в голове, – Емеля продолжал свой рассказ. – Война, говорит, скоро. А наши пушки стреляют медленно и не метко. И заряжать их тяжело. Коли придумаешь, как пушки скорострельными сделать, озолочу, министром сделаю. Тут мне щука в голове подсказывает: «Ежели, мол, порох и ядра не в дуло класть, а наделать снарядов заранее, да через казенную часть их заряжать, то скорость стрельбы не в пример выше станет. А ежели еще и прицел соорудить, то и меткость повысится». Короче, сделал я, как щука велела, и артиллерия наша сразу мощнее стала. И еще одну штуку придумали: печеход мы железом огородили от стрел вражеских, да от пуль и пушку на него поставили.
– Так это танк, что ли? – догадался я.
– Во-во. По-нашему короб. Короче, к войне мы были готовы во всеоружии, и когда заморский принц попер на нас, мы теснили его только так. А потом, когда принц уже был готов к капитуляции, уж не знаю, какая Коляну Второму блажь в голову стукнула, да только начал он вести сепаратные переговоры о перемирии. Да ладно бы так, он еще перемирия ради и Марьюшку заморскому принцу в жены пообещал отдать, словно контрибуцию какую.
– Не выражайся, пожалуйста, – опять залились краской Марьюшка.
– А что я такого сказал? Вот и пойми ж ты! Словно блоха его какая укусила. Ну, этого мы стерпеть не могли, и весь народ тоже заволновался. Короче, бунт начался. Боярская дума всю ночь в царских палатах просидела, якобы решали, как государство спасти. А сами взаперти там квасили! Царя-батюшку в башню под арест посадили, а Марьюшке главный воевода помог бежать, мы с ней на лесной заимке схоронились. Наутро царь от престола отрекся и тайно бежал в Заморское королевство. А боярская дума самораспустилась, и началась в нашем уже не царстве, а непонятном государстве жуткая анархия. Дьяк Милюка тогда призывал ему временные полномочия на власть дать.
А мы с Марьюшкой зажили здесь, в этой избе. Нам царские хоромы, да слуги без надобности, водопровод есть, сортир, я извиняюсь, теплый. Щука подсказала, как механизм сделать, чтоб белье само стиралось. И вдруг, как снег на голову, появился этот Бэдбэар…
– Великий волшебник, маг и чародей… – начал перечислять Лева.
– Да брось ты, нет у нас жуков-тараканов.
– А как были бы? – полюбопытствовал я.
– О, видать ты не местный. Жуки-то, они не простые бывают, обученные. Они все слышат, все запоминают. У них в жо.. э… в заду есть, как бы это сказать…
– Флешка? – подсказал я.
– Вроде того. Запоминалка. Посидит он, жучок, тута, а потом летит прямо в канцелярию Бэдбэара и садится там на чудо-печь. И печь рассказывает все, что этот жучок видел-слышал, кто какую крамолу говорил.
– А чудо-печь тоже