семья и только там можно умерить свой пыл и гнев. Но, несмотря на это, Влад был очень добрым и, порой даже безвольным человечком почти со всеми, безропотно доверяя всем и каждому.
Одним словом, дети были разными во всем кроме одного: они были безумно любимы своей матерью.
… Да, День рождения. Люда никогда не любила этот «праздник», так же, как и Новый год. Наверное, потому, что в глубине души еще с детства лелеешь надежду, что должно произойти что-то волшебное. Но в реальности сталкиваешься с обыденной «праздничной рутиной»: приготовлением всяческих салатов, тортов и головной болью на следующее утро от недосыпания и звона очередной разбившейся надежды на чудо.
Но, тем не менее, сейчас было особенно приятно, что в этом мире есть два маленьких человечка – твои дети – которые совершенно искренне, поздравляют тебя с этим днем. И вовсе не потому, что так принято, а потому, что они любят тебя просто за то, что ты есть.
Снежана водрузила на шею матери длинную цепочку бумажных бус, склеенных из коряво вырезанных картонных шариков.
– Это тебе. Ты у меня самая, самая красивая, как прицевишна.
(«Прицевишна» – это было одно из слов – перевёртышей, которыми пестрил словарь Снежанки. Оно было бережно взращено и взлелеяно ею из двух слов: «принцесса» и «королевишна»).
Влад протянул маленький сверток, запакованный в яркую салатовую подарочную бумагу с большим жёлтым бантом.
– А это тебе от меня,– сказал он, целуя мать. При этом он не спешил уходить и, как будто, чего-то ждал, несколько сконфуженно топчась на месте. Людмила прекрасно понимала, чего он ждет в ответ.
– Спасибо, мой родной, – она обняла сына и прижала его к себе.
Несмотря на старания матери сделать сына более брутальным, Влад в свои 12 лет оставался нежным и ранимым ребенком, и главным поощрением для него была нежность со стороны матери.
Увидев подарок брата, глаза у Снежанки жадно загорелись.
– Ой, какой цветочек! Мама, дай!
– Подожди. Сейчас мама аккуратно развернёт, и мы тебе подарим цветочек, да, Влад?
Он несколько виновато улыбнулся и утвердительно кивнул. Мать знала о его некоторой ревности к сестре, которая, впрочем, не была негативной.
Под яркой упаковкой оказался кулон «ин – ян» – расколотый на две части черно-белый круг, каждая половинка которого висела на разных цепочках. Как правило, эти половинки предназначались разным людям и символизировали их душевное родство и единение.
– Какую ты хочешь себе? – спросил Влад мать, беря из её ладоней обе цепочки.
– Ты у нас мужчина, значит тебе – темную, согласен?
– Давай я тебе одену.
Он застегнул на шее у Людмилы тонкую цепочку с белоснежной половинкой кулона.
– Теперь мы всегда вместе.
– Мы и были вместе. Даже когда ты вырастешь и уедешь далеко от меня, всё равно ты и Снежана будете для меня самыми дорогими людьми на свете.
Она снова обняла своих детей