вместе обсудим… И вообще, заглядывай… Хотя бы раз в две недели… В этот кабинет. К примеру, по четвергам, часа в два… У вас ведь в этот день занятия рано заканчиваются, – продемонстрировал он свою осведомленность.
– Да, рано, – после паузы неуверенно отозвался Сашка, до конца не понимая, о чем это говорит Барышников.
– Вот и славненько… – тот поднялся. – А если нужно будет срочно меня найти, можно это сделать через Замшеева… Ну, так до встречи… – он шагнул к двери, повернул задвижку, приоткрыл. – До встречи…
Через пару недель.
Дверь бесшумно закрылась.
Жовнер пошел по коридору, лавируя между торопящимися студентами, отводя глаза, словно только что совершил нечто постыдное…
…Несколько дней он ходил сам не свой, желая с кем-нибудь поделиться происшедшим и понимая, что этого делать нельзя. Наконец, решил, что расскажет обо всем Черникову, но тот куда-то исчез. Качинский сказал, что, вероятнее всего, уехал в Москву. Сашка чуть было не проболтался ему о своем разговоре с кэгэбэшником, но промолчал.
Стараясь забыть эту встречу, он засел за сочинения Чаадаева, героя следующего своего очерка, не очень веря, что Дима Лапшаков, ставший редактором, решится опубликовать еще не вышедший очерк о петрашевцах. Но тот поставил в номер. Очерк на этот раз очень внимательно, с красным карандашом, прочел Замшеев. И отметил на очередном заседании комитета комсомола, что отдавать газетную страницу под подобные темы, когда речь не идет о юбилеях, не совсем целесообразно, в комсомольской организации немало животрепещущих проблем, требующих освещения. Он поручил члену комитета Жовнеру подготовить статью о состоянии наглядной агитации на факультетах.
Лапшаков в свою очередь поручил Жовнеру срочно подготовить материал о научно-исследовательской работе студентов машиностроительного факультета.
Пока Сашка выполнял эти два задания, пролетели три недели. К Барышникову он не ходил, да и о разговоре забыл. Но спустя еще несколько дней его вдруг срочно вызвали в партком, и секретарша Цыбина тут же пропустила в кабинет за массивной, обитой черной кожей дверью.
В кабинете за узким длинным столом напротив друг друга сидели секретарь парткома и Барышников.
Цыбин приглашающе указал рукой на стоящий в стороне стул.
– Садись, Жовнер… Как у нас там с очередным номером?
– Дмитрий занимается…
– Ты ему помогай, – по-отечески произнес Цыбин. – У него опыта мало, а ты в институте все знаешь… Черников тебя хвалил… Кстати, давно его видел?
– Давно, – ответил Сашка. И добавил: – Говорят, он уехал в Москву.
И взглянул в сторону Барышникова, словно объясняя, почему не пришел, и освобождаясь от этой обязанности в дальнейшем.
– Вот ведь, талантливый человек, не подумал как следует, а слово – не воробей…
Цыбин встал, обошел массивный стол, опустился в свое кресло, откинулся, положив на блестящую поверхность длинные волосатые руки.
– Заблудился