А если он, не дай Бог, будет, пускай хоть и немного, в гору да длиной в несколько верст? Как вы тогда сможете перетащить через него коч, пусть даже и малый? А вот дощаники вам будут в самый раз, потому как у них, заметь, дно-то ровное, хотя и с ними придется изрядно попотеть. А теперь сам смекай, что к чему…
Афанасий ненадолго задумался, осмысливая слова опытного кормщика, а затем благодарно посмотрел на него:
– Спасибо тебе, Тихон, за мудрые твои слова! Ты, безусловно, прав, – согласился он, – на Турухан надо идти именно на дощаниках.
Тот улыбнулся:
– Не за что, казак! Того ли еще тебе придется хлебнуть в походе в неведомые земли…
– Как говорится, будем живы – не помрем!
– И то верно, – согласился кормщик, глянув направо, в сторону Тазовой губы. – А теперь, пожалуй, пора, – уже по-деловому изрек он и налег на водило руля.
Коч, как бы нехотя, стал поворачивать вправо.
– Убрать весла! – скомандовал кормщик и, когда длинные весла были положены вдоль борта, подал новую команду:
– Ставь парус!
Тот, поднятый на мачту, сразу же, выгнувшись, наполнился ветром, и коч заметно быстрее побежал по поверхности уже Тазовой губы. Тихон удовлетворенно погладил небольшую бороду правой рукой, удерживая водило руля левой.
– Теперича до Мангазеи осталось всего двести верст, – пояснил он. – И с парусным погодьем дойдем до нее в два дня. Благо что солнце в это время здесь не заходит вовсе, а лишь чиркнет своим краем по горизонту и снова подымается ввысь. А вот своею силою, на веслах, пришлось бы топать дней десять, никак не менее, – вздохнул кормчий. – Однако заметь, что ветер-то хоть не такой уж и сильный, а дует с кормы чуть левее, и это нам-то как раз и с руки будет.
Афанасий вопросительно посмотрел на него.
– Когда войдем в Таз-реку, ее течение станет уже сильным, особливо на стрежне. И через некоторое время, когда она чуток подвернет вправо, ветер-то и станет как раз попутным, то бишь пособным для нашего плавания, – пояснил Тихон.
– Дай-то Бог!
– На Бога надейся, да сам не плошай! – улыбнулся тот. – Не боись, казак, теперича уж точно скоро будем в Мангазее.
Афанасий огляделся. Берег по левую руку был не виден, поэтому он с интересом вглядывался в недалекий низкий берег по правую руку, покрытый серо-зелеными мхами и сверкающий небольшими озерцами. Иногда появлялись кусты тальника, подступившие к самой воде, да нет-нет и забелеют на буграх редкие березняки с низкорослыми деревцами. А над кочем кружили крикливые сизые чайки.
– Каюхи поджидают съестных отходов, – усмехнулся Тихон, глянув вверх, куда же смотрел и предводитель казаков. – А вот там до самого горизонта – тундра непроходимая, – пояснил он, поведя рукой вправо. – Оленье царство…
– Неужто она так и тянется до самой Мангазеи? – засомневался было Афанасий.
Кормщик утвердительно кивнул головой и заметил:
– Небось сам увидишь.
Тот, однако, с сомнением покачал головой: двести верст – и все тундра? И вдруг