запомнить ее имя. Он никогда ничего не обещал своим случайным любовницам, иногда даже не платил им, но все они неизменно вспоминали его с обожанием.
Он не влюблялся даже в юности, когда приходит лучшее время творить глупости. А сейчас, в двадцать шесть, он должен был поумнеть и понять, как складываются отношения в клане Инанис. Из-за этого его желание поговорить по душам казалось вдвойне странным.
– Она понравилась мне, – признал Цезарь. – Не так чтобы прямо до сердечек перед глазами и поющих птичек, как у Диснея, но я не могу перестать думать о ней.
– А ко мне ты пришел, потому что?..
– Из-за нее, – Цезарь указал пальцем на закопченный потолок. – Из-за дриады твоей. Ты первый в нашей семье пошел против правил – по крайней мере, на моей памяти. Сначала мне это показалось признаком размягчения мозгов…
– Да, ты знаешь, как привлечь человека на свою сторону.
– Подожди ты со своим сарказмом, я не закончил! Но теперь мне кажется, что я начинаю понимать тебя. В том, что иногда из-за кого-то одного можно отказаться от всех других… и вообще много от чего отказаться. Это пугает меня, я понятия не имею, что делать! Как ты привык к своей дриаде, понял, что она особенная?
Катиджан в очередной раз провел в воздухе руками, но белых искр по-прежнему не было. Он устал, даже при его упрямстве каждая сорвавшаяся попытка подтачивала его силы. Поэтому он решил позволить себе небольшую паузу и все-таки поговорить с Цезарем, тем более что любая откровенность с его стороны была редким зверем, появляющимся, пожалуй, раз в сотню лет.
– Она научила меня понимать, – пожал плечами Катиджан.
– Как?
– Она просто была рядом, всегда, вопреки всему. Даже когда я отталкивал ее, она шла следом за мной и спасала меня снова и снова.
– То есть, взяла тебя измором?
– Научила верить, что меня можно любить не за что-то, а просто так. Сам скажи, сколькие из твоих любовниц не думали о том, какие деньги и власть маячат у тебя за спиной?
– Да ни одна! Но этой не нужны деньги и власть, у нее своих хватает. И она точно за мной плестись не будет!
Цезарь замахнулся и со злостью швырнул в стену огненный шар, как капризничающие дети бросают в забор снежок. Шар налетел на камень, разбился на сотни алых и рыжих брызг, разрушительных и обжигающих, потом погас, дополнив копоть на стенах новым пятном.
Похоже, Цезарь и правда был задет за живое, и это интриговало.
– Ну и что за фурию ты себе подобрал?
– Она не из тех, что мне нравятся, совсем не такая… Если честно, такие девицы вообще не в моем вкусе! Я раньше держался от нее в стороне, но потом узнал получше – и что-то изменилось.
Катиджан невольно вспомнил те дни, когда он только познакомился с Эйтиль.
– Да, бывает и такое.
– Я и сейчас не понимаю, почему меня к ней тянет! Мне всегда казалось, что я выберу одну из обычных человеческих женщин – это просто мой тип. Мне нравится, когда мной восхищаются и не решаются мне перечить. Как я сказал, так и будет! А этой я если попытаюсь приказывать,