представляет ему меня, а тот, в свою очередь, знакомит нас с диаконом Вениамином.
Диакон – прямая противоположность отцу Лаврентию. Небольшого роста, сухощавый и от этого кажущийся выше ростом. Прекрасное лицо аскета, если бы я писал образ древнего святого, то непременно бы просил его позировать. Его взгляд – взгляд интроверта. Он смотрел на меня, но казалось, что продолжает смотреть в самого себя, не позволяя новым впечатлениям нарушить его внутреннее равновесие.
Знакомясь с отцом диаконом, вспоминаю, что лицо его мне уже знакомо. Года за четыре до этого мы с ним встречались. Как-то, проезжая по улицам города N-ска, я увидел храм, о существовании которого раньше не подозревал. Мне объяснили, что этот храм принадлежит старообрядцам-поповцам. Вот в нем-то мы и познакомились с отцом Вениамином. Храм еще восстанавливался, и меня тогда удивило, что работал он в нем один. В течение почти десяти лет с небольшой группой помощников человек строил храм. В памяти об этой встрече у меня осталось ощущение его одиночества и отчужденности от мира.
И вот теперь мы снова пересеклись. Кстати, в свое время Вениамин играл в народном театре. Я знаком с женщиной, которая тоже была участником их труппы. Она хорошо отзывается о нем и все вспоминает, как он однажды объявил: «Пришла пора возвращаться к духовным корням». После этого будущий диакон оставил театр, работу в Совете городских депутатов и ушел сторожем в молельный дом. И в эти же дни он начинает строить храм.
Нас усадили за стол, говорил и командовал всем отец Лаврентий. Немедленно одна из бабушек и отец диакон, духовное чадо отца Лаврентия, стали носить угощения, самые простые: вареную картошку, соленые огурцы и капусту. Открыли баночку шпрот. Я, будучи наслышан о неприветливости старообрядцев, наблюдал за приготовлениями и ждал, будет ли кто-нибудь кроме нас отцом Нафанаилом садиться за стол. Но мои опасения оказались напрасны, сел и отец протопоп и отец диакон, только последний ел очень мало.
Отец Лаврентий оказался интересным собеседником, правда, в какое-то время он было попытался начать богословский спор и стал нахваливать приснопоминаемого протопопа Аввакума.
Слушать это было откровенно скучно. Заметив, что гости загрустили, отец протопоп сменил тему, и я понял, почему мой друг так любит общаться с хозяином этого дома.
Напротив меня сидел удивительный рассказчик и человек, до самозабвения влюбленный в отечественную историю. Отец Нафанаил тут же подключился к разговору, и я слушал их диалог точно так же, как слушаю весенним утром по дороге в храм перекличку соловьев, – с наслаждением.
Потом нас пригласили посмотреть домовый храм, его иконы. Несколько икон были действительно интересными, но не настолько, как я ожидал увидеть у почитателей старого обряда. Выяснилось, что несколько лет назад этот частный дом, перестроенный под храм, был ограблен неизвестными разбойниками. Вынесли несколько десятков икон, среди которых были и старинного письма. Вспоминал об этом старик с болью. Здесь же я впервые увидел «тощие» свечи. Это старинные пудовые восковые