говорил на шаммахитском; практиковаться получалось нечасто, но он никогда не упускал случая переговорить с тамошними купцами на их языке. – И он проследил, чтобы я выучил ее наизусть. И подарил мне все книги, что были у него с собой. Когда сам мэтр уехал, они продолжили его дело.
– Ну что, убедились? – Дионин торжествовал. – Парень образован не хуже любого придворного бездельника.
– Лучше многих. – Подал голос Цатх.
– Но Дионин, этого недостаточно, чтобы заменить мэтра Панфило!
– Милостивые государи! – Амадей был не в силах более терпеть неизвестность. – Да кто такой этот ваш мэтр?
– Мэтр Панфило был мастером ритуалов. – Ответил ему Дионин. – Амадей, кажется, я начал не с того конца. Позови-ка сюда твою хозяйку.
Они сидели за одним столом, на одном краю принц с друзьями, на другом – обитатели постоялого двора.
– Кирия Стафида, я, Дионин, принц Тринакрии, прошу вас отпустить Амадея в мою свиту – ежели он будет согласен за мной последовать. – Дионин старался придать своему голосу всю возможную официальность.
– Вы оказываете ему честь, ваше высочество. – Хозяйка была польщена, но головы не потеряла. – Я желаю Амадею только добра, поэтому позвольте спросить, на какую судьбу вы забираете его?
– На славную, вне всяких сомнений, – ответил Дионин. – Обещаю вам.
– Мессер Дионин, – Горча внимательно смотрел своим единственным глазом на принца, – мы не станем скрывать, что Амадей сирота…
– Я – сын старьевщика! – А вот «сирота» не считал нужным скрывать свое происхождение и прятать его за мнимым сиротством.
– А я – эльфийская принцесса! – Горча даже пристукнул по столу кулаком. – Амадей, если ты рос в семье старьевщика, это не делает тебя его сыном!
– Мой отец ни за что не взял бы в дом чужого ребенка, он и своих-то едва замечал. Не надо представлять меня лучше, чем я есть. Чего доброго, еще придумаете, что я сын знатной госпожи, которая ехала по лесу, да и обронила меня из седельной сумки.
– Сынок. Я был в Шэлоте спустя полгода после твоего появления у нас. Да-да, не делай таких глаз. Я не мог не посмотреть на того отца, что привел своего десятилетнего сына ноябрьской ночью на тракт и оставил там одного, с добрым напутствием. И я видел твою семью. Живы-здоровы, есть нечего, поэтому пьют и бездельничают. И разрази меня гром, мальчик, если в тебе есть хоть капля их крови! – Горча помолчал и добавил:
– Я лишь хочу сказать, что ты совсем одинок, Амадей. Здесь ты был под присмотром, как птенец в гнезде. Кто присмотрит за тобой там, где никому до тебя не будет дела?
– А знаете, ка Горча, я не вижу ничего плохого в легенде Амадея. – Рейнар Бреттиноро в задумчивости поглаживал рыжую бородку. – Мой дед говаривал – если хочешь спрятать что-то, прячь внизу и в грязи. Так что пусть остается пока сыном старьевщика. Воля нашего принца возвысит его и с таким происхождением.
– Ваша правда, господин, – кивнул старик. –