девочка привыкла думать об одиночестве, как о самостоятельности. Айви не нужен был папа, чтобы защищать ее, не нужна мама, чтобы пожалеть крошку-бунтарку. Она справлялась сама, умея не задумываться об этом. Если она хотела утешения, она включала музыку. Если Айви хотела совета, она прислушивалась к текстам песен. Ни у кого не было времени проверять за ней уроки, ругать ее или хвалить. Никто не мог знать, проводила ли она вечера дома. Никто не спрашивал дважды, где она на выходных. Айви была уверена, что пропади она хоть на неделю, этим обеспокоятся разве что в школе.
Ладони вдруг похолодели от нахлынувших чувств, и фанатка продолжила:
– У мамы бизнес, она еле живая домой приходит. Ну, а к папе в Монтану я сама в последнее время решила не ездить. Просто, ну, зачем?
Большая девочка никого ни в чем не винила, она привыкла принимать и понимать. Ведь мама старается лишь на ее благо. Ведь папа все равно помнит и любит свою дочку. Но Айви оставалась ребенком, и о ее детской душе уже давно не заботился никто, кроме Hellmade в наушниках на извечном повторе.
– Просто все заняты, и… я одна.
Девичий голос дрогнул, и группи неожиданно для себя осознала, что начинает плакать. Она с силой сжала карандаш в руке, стараясь подавить подступающие слезы и слабо дрожа. Усталость от недостатка сна и всех часов, проведенных за рулем, наложилась на обилие эмоций, что сумел вызвать Джонзи. Осознание одиночества в собственном доме, искренность Уорлоу, переживания о нем, которых никто не разделит… Вихри чувств клокотали в хрупком теле, и Айви не сумела с ними справиться.
Девочка глухо всхлипнула.
Джонзи обнял ее, прижимая к груди. Его сильные руки, как когда-то голос на записях Hellmade, защищали поклонницу от всего мира, позволяя побыть слабой. Привыкшая к жизни в молчаливой обороне, Айви наконец почувствовала, что ей позволили сложить оружие.
– Спасибо, – выдохнула она, сдаваясь слезам и обвиваясь руками вокруг шеи певца.
– Ну же, что ты! Не реви, не конец света еще. Ты совсем не одна, не надо так думать, – успокаивал нежный говор с певучим уэльским акцентом. – Я здесь. Я с тобой.
Айви судорожно выдохнула, сильнее прильнув к Джонзи. Она нуждалась в этих фразах, в ласковой заботе, которой можно было поверить. Девочка неосознанно ждала их, сколько себя помнила.
– И ты всегда был, – сквозь слезы прошептала она, зажмуриваясь и чувствуя, как бегут дорожки слез по лицу.
– Детка, – негромко произнес Уорлоу, покрепче прижимая к себе маленькую плачущую фанатку.
Мужская ладонь мягко легла на затылок девушки, изящные пальцы зарылись в светлые пряди. Внутри Айви заныл стыд, веля немедленно прекратить рыдания, и она до боли прикусила губу, стараясь остановить всхлипы. Группи не хотела, чтобы Уорлоу счел ее слабохарактерной и глупой, но не могла его отпустить, отказываясь от неравнодушия. Айви распахнула перед певцом дверь, которую еще никому не доводилось открыть, и Джонзи принял приглашение. Он согрел волнующийся мир внутри группи, и теперь она стояла перед Уорлоу нараспашку,