из рукописи, он начинал горько смеяться. Махался рукой. Казалось, с ним тряслось, смеялось всё. Стакан рядом с графином, сам графин, товарищ Горбачев в раме на стене.
Из кабинета Роберт Иванович вышел с провалившейся душой. Вытирался платком. Но по коридору пошёл быстро, держа портфельчик на отлете, как беду.
В библиотеке Нина Ивановна отпаивала его чаем, а он сидел и никак не мог понять – что смешного в предложении «Когда мороз ударил по посёлку, дома огрызнулись куржаком». Что, Нина Ивановна?!
– Не ходите больше к нему, не ходите, Роберт Иванович! Он ничего не понимает! – почему-то вместе с Недобегой разом дурела и Нина Ивановна.
Отойдя немного душой, Роберт Иванович начинал ходить по тесной библиотеке и читать с листов в его руке наиболее удачные, как он считал, места.
– Ведь правда, Нина Ивановна, неплохо? Как вы считаете?
Нина Ивановна тут же соглашалась, но предлагала немножко подправить. Например, в предложении «Иван побежал к реке, подъегоривая себе», лучше бы, наверное, написать «Иван побежал к реке, подпрыгивая».
Роберт Иванович останавливался, думал.
– Суховато. Но пожалуй…
Пошлёпывал ножками через дорогу, в свою бухгалтерию, оставив листы Нине Ивановне. Чтобы она прошлась по ним зорким глазом. И Нина Ивановна сразу же приступала к работе. Сначала робко, а потом всё смелее и смелее вычеркивала, дописывала, правила. Благо, читателей в этот утренний час в библиотеке почти не бывало. Так, прогуливающий школьник какой-нибудь забежит, чтобы быстро пролистать журнал и исчезнуть.
В час дня, увидев, что Дарья пошла на обед, Нина Ивановна перебежала дорогу, отдала портфельчик с рукописью Роберту Ивановичу и так же шустренько прибежала обратно в библиотеку. И никто её не увидел.
Однако уже через десять минут Роберт Иванович пришёл возмущенный:
– Что вы сделали с моим произведением, Нина Ивановна?! Я доверил вам свой труд, а вы!..
Он даже ударил дверью, уходя.
Когда Золотова зашла после обеда в библиотеку, Нина Ивановна горько плакала.
– Я, я, Даша, ему, рукопись, а он, он мне, Даша!.. – икала Нина Ивановна.
Дарья в сердцах воскликнула:
– Да что за полудурок такой! Ни в п…, ни в Красную Армию!
Нина Ивановна вздрогнула от ругательства, ещё горше заплакала.
Большая Дарья гладила на своей груди горячую, как кипяток, головку.
А Роберт Иванович тем временем по-прежнему ничего не мог понять в рукописи своей. Словно в исчёрканном бурьяне!..
10
В детстве Нина Переверзева приезжала с родителями к бабушке в «Таёжную» каждое лето.
Когда десятилетняя Дашка Золотова в первый раз увидела городскую Нинку в посёлке – встала как вкопанная: девчонка не шла, а танцевала. В коротком платьишке, как трюфель-фантик, тонконогая, как паучок. Так и прошла мимо разинувшей рот толстухи – беспечно поддавая ножками.
Рослая Дашка закрыла рот и тут же одёрнула деревенское рослое платье ниже колен.