на наш взгляд, грозила гибелью государству. Мы считали, что выходом из положения мог стать дворцовый переворот: у Николая нужно силой вырвать отречение от престола»[41].
По свидетельству профессора Ю. В. Ломоносова, недовольство в думских кругах «было направлено в первую очередь против царя и царицы. В штабах и в Ставке царицу ругали нещадно, поговаривали не только о ее заточении, но даже о низложении Николая. Говорили об этом и за генеральскими столами. Но всегда и при всех разговорах этого рода наиболее вероятным исходом казалась революция чисто дворцовая, вроде убийства Павла…»[42].
Однако вся эта «подготовка дворцового переворота шла крайне вяло и ограничивалась в основном разговорами. Ни в придворных кругах, ни в “Прогрессивном блоке” не было человека, который взял бы на себя ответственность и возглавил заговор. Конечно, это обстоятельство не было детерминировано. Лидеры Думы не теряли надежды и на сговор с царем, пугая его неминуемой в ином случае революцией. Еще 10 февраля 1917 года председатель Думы М. В. Родзянко в своем последнем “всеподданнейшем” докладе царю говорил о близости революции. Царь Николай II отверг этот доклад. Раздраженный Родзянко заявил: “Я Вас предупреждал и я убежден, что не пройдет и трех недель, как вспыхнет такая революция, которая сметет Вас, и Вы не будете царствовать… ” – “Откуда Вы это берете”, – спросил царь. – “Из всех обстоятельств, как они складываются”. – “Ну, бог даст”. – “Бог ничего не даст, революция неминуема”»[43].
Некоторые из генералов были против переворота, но их было явное меньшинство. Большинство командующих фронтами поддержали идею дворцового переворота, который в конце концов был намечен на март 1917 года. Как свидетельствовал один из участников заговора генерал А. Деникин, «в состав образовавшихся кружков входили члены правых и либеральных кругов Думы, члены императорской фамилии и офицерство. Активным действиям должно было предшествовать последнее обращение к государю одного из великих князей… В случае неуспеха, в первой половине марта предполагалось вооруженной силой остановить императорский поезд во время следования из Ставки в Петроград. Далее должно было последовать предложение государю отречься от престола, а в случае его несогласия физическое его устранение. Наследником предполагался законный правопреемник Алексей и регентом Михаил Александрович»[44].
Счет шел, однако, уже не на месяцы, а на дни и недели. Еще 5 января охранное отделение доносило министру внутренних дел А. Д. Протопопову: «Настроение в столице носит исключительно тревожный характер. В обществе циркулируют самые дикие слухи – как о намерениях правительственной власти, так равно и о предположениях, враждебных этой власти групп и слоев населения, в смысле возможных революционных начинаний и эксцессов. Все ждут каких-то исключительных выступлений как с той, так и с другой стороны»[45].
Еще через