РУКОВОДСТВО по социальной медицине и психологии. Часть четвёртая. Частная социальная медицина и психология
в России росли оппозиционные настроения. «Осень 1877 года, – писал А. Ф. Кони, – застала общество в самом удрученном состоянии. Хвастливые надежды, возлагавшиеся на нашу боевую силу… не осуществились… Политический кредит России за границей падал, а во внутренней ее жизни все замолкло, как будто всякая общественная деятельность прекратилась».
Время шло. В конце 1877 г. А. Ф. Кони был назначен председателем Петербургского окружного суда и 24 января 1878 г. вступил в должность. Судьбе было угодно сложиться так, что именно в этот день, т. е. в день вступления на новую должность, 24 января, произошло событие, в связи с которым имя А. Ф. Кони прочно вошло в историю России: утром выстрелом из пистолета ранен градоначальник Трепов. «Я, – вспоминал он позднее, – нашел у него в приемной массу чиновного и военного народа, разных сановников и полицейских, врачей. Старику только что произвели опыт извлечения пули, но опыт неудачный, так как, несмотря на повторение его затем, пуля осталась неизвлеченной. Тут же, в приемной, за длинным столом, против следователя и начальника сыскной полиции… сидела девушка среднего роста, с продолговатым бледным, нездоровым лицом и гладко зачесанными волосами… Это была Вера Засулич…
Событие 24 января произвело большое впечатление на всю Россию. Различные слои общества по-разному отнеслись к Засулич и Трепову. Большинство не любивших Трепова и обвинявших его в продажности, в подавлении городского самоуправления радовались покушению: «Поделом досталось!» А другие еще прибавляли: «Старому вору». Даже многие чины полиции затаенно злорадствовали против «Федьки», как они называли Трепова между собой. Сочувствия к Трепову было мало, а злорадства и насмешек – сколько угодно.
В статье «Процесс первой русской террористки» писали: «Впечатление от этого первого террористического акта было в Петербурге необычайно сильно, по крайней мере в либеральной его части. Все чувствовали, что этот выстрел кладет начало целой новой полосе революционной деятельности подпольных партий, и много надежд повсюду возлагалось на эту полосу».
На второй день после покушения Лопухину вручили телеграмму прокурора Одесской палаты, в которой сообщалось, что, по агентурным данным, «преступницу», стрелявшую в Трепова, зовут Усулич, а не Козловой, из чего следовало, что одесским революционным кружкам уже заранее было известно, кто должен был совершить покушение на Трепова. Но телеграмма была скрыта от следствия и суда. Министерство юстиции и органы следствия были настолько уверены в осуждении Засулич, что не приобщили к делу материалы о ее прошлом, в том числе о ее десятилетнем участии в тайных обществах.
А. Ф. Кони писал: «Всякий намек на политический характер из дела Засулич устранялся… с настойчивостью, просто странною со стороны министерства, которое еще недавно раздувало политические дела по ничтожнейшим поводам. Я думаю, что Пален первоначально был искренне убежден