добраться до главного, но Агнесса, кивая, задавала вопросы, никак не получалось сократить разговор. Нет, хотелось выговориться. Столько раз не получалось. Он так и сказал ей – самым близким человеком считал психолога, с которой откровенничал за деньги лет пять-шесть назад, женщину, чуть старше его. Наталья, с ней он говорил и на сеансах, и после звонил домой, спрашивая о чем-то пустячном, но стараясь вжать в десять минут разговора как можно больше своей боли. Больше она не давала говорить. Больше этих десяти минут, больше полутора часов сеанса. Сойтись не получилось, да и как – у нее семья, дети, устоявшийся круг, куда пациентам вход воспрещен. Я понимаю, что лез не туда, но с другими выходило еще хуже. Дожил до сорока, а ни друзей, ни семьи.
Может это и хорошо, возражала Агнесса, ведь вы не познали боль утрат, вы не ломали свою жизнь, вы не теряли…. Нет, это хуже, я столько лет прожил, ничего не ощущая, не пережив, даже к тем, с кем пытался связать жизнь. Но тогда о чем разговор? Зачем жена, которую ни вы не любите, ни она вас. Он пожимал плечами, вспоминая: ровно так же жили его родители – соединяясь лишь на нем, все остальное время проводя раздельно. Они и спали в разных кроватях, насколько позволял метраж небольшой комнаты. Знаете, как будто мне по наследству передалось. Хотя нет, у них это второй брак… простите, что я все это вам рассказываю. Агнесса возражала: говорите спокойно, я внимательно слушаю, мне надо понять вас.
Он говорил. Работает в офисе, менеджером по продажам, тупая однообразная работа, впрочем, грех жаловаться, начальница входит в положение и дает ему заниматься своим хобби – поэзией. Как интересно, почитайте, пожалуйста, из своего. Он не помнил наизусть, извиняясь, открывал файлы, читая с компьютера, замечая, маме очень нравилось, она так радовалась публикациям, а пусть без денег или и вовсе за плату. И, снова извиняясь, это старое, года три как не пишу. Не получается, вы ведь читали историю болезни. Уже не получается. Как два года назад умерла мама… знаете, это… мне не с чем сравнить. Она как будто до сих пор со мной, но я только никак не могу до нее дотянуться, увидеть, услышать. Агнесса кивала мелко, прося продолжать.
Мама ушла последней, он остался один. Ну не совсем, у него двоюродный брат, с которым не видится уже лет пять. Есть еще дядя… кажется, еще есть, переписка давно угасла. Вроде родичи, но…. А теперь я стал бояться получить от них весточку. Всего стал бояться, как почувствовал болезнь, вылез проклятый страх, неврозами, стрессами, паническими атаками. И зацепиться стало не за кого, это самое отвратительное.
Агнесса соглашалась, остаться одному совсем плохо, вы не пробовали поближе сойтись с коллегами по работе, – пробовал, не получалось. С Ирой вроде бы сходился, она славная, но настолько поверхностная. Да и не в этом дело, можно жить, если что-то чувствуешь, а иначе. Вы же сами сказали. В последнее время я совсем потерялся. Знаете, больше всего меня испугал один момент – я забыл, как пользоваться