твои последние часы перед отъездом домой. Пытаюсь отгадать и спрашиваю самого себя: отчего бы это? Ответа не нахожу. Нет, появляется одна мыслишка, оттуда, из-под сознания, но я её гоню прочь.
А ты говоришь: «Встретила случайно, – случайно… так тебе и поверил, – приятельницу, однокурсницу… Век, кажется, не видела, – ну, да, век: два месяца назад. – Заболталась. И не заметила, как время-то… – да, не заметила; говори кому-нибудь другому; специально тянула время, чтобы его, времени, совсем не оставить для меня. – Ух, ты! Оказывается, бежит… – а ты что думала: бежит и как еще бежит-скачет от нас время. С тобой и не заметишь, как в ожиданиях вечных очутишься… там, где старость и где уже нет настоящего и будущего, зато, прошлого – хоть отбавляй.
Скептически хмыкаю. Ты догадываешься, что со мной твой номер с навешиванием на уши развесистой лапшички, не проходит. Ты чуть-чуть огорчена от этого обстоятельства, хмуришься слегка, тебе совсем не нравится, когда твой «мужичок» способен читать и между строк, видит сразу второй, истинный смысл. Все-таки, считаешь ты, с умным мужиком – вечные проблемы: просто так по-бабьи с ним языком не почешешь.
Ты, улыбаясь, спрашиваешь: «Так, мне – кофе, или пошла на…»
Ты имеешь в виду анекдот, который очень мне нравится и который я тебе недавно сам рассказал.
Приезжает Леонид Ильич Брежнев в Нью-Йорк. Селят в президентский номер лучшего отеля. Утром Брежнев просыпается, а перед ним стоит горничная, очаровательная такая американка, и на ломаном русском языке спрашивает: «Вам, сударь, кофэ в постэ-лю или пошь-ля на х…й?».
Удивился Брежнев. Поручил своим помощникам, чтобы те разузнали, в чем дело? Помощники, конечно, разузнали. Доложили Леониду Ильичу. И диалог:
«Товарищ Леонид Ильич, недавно приезжали советские хоккеисты…»
«Ну, и что?»
«Они размещались в этом же номере…»
«Ну, и что?»
«Две недели хоккеисты жили… Горничная привыкла…»
«К чему привыкла?»
«К этому… Ну… Горничная каждое утро входила в номер и спрашивала: «Вам, господа, кофе в постель?»
«Она правильно спрашивала».
«Да, правильно… Как положено по инструкции… Но в ответ от советских хоккеистов каждое утро слышала одно и тоже…»
«Что именно?»
«Пошла на х…й… Ну, девушка подумала, что это так принято у советских людей… Вроде, вежливого отказа от чашки утреннего кофе, вроде, того, что спасибо, дескать, не надо».
Вспомнив анекдот, я улыбнулся. Встал, подошел к самовару, включил вилку в сеть, достал фарфоровые миниатюрные чашечки с блюдцами, припасенные мною специально для таких случаев, крохотные ложечки, сахарницу, банку с индийским растворимым кофе (индийский – ничего, а цейлонский, тем более, бразильский – чепуха), поставил на стол.
Охотно ухаживал за гостьей. Ты охотно принимала подобные ухаживания. Это были, как мне представлялось, те ухаживания, которых дома от двух имеющихся мужчин дождаться было