то ли от какой-то пустоты в сердце, то ли от дошедших слухов о неверности Марины, но вернулся Николай снова к своей бывшей привычной жизни. И понеслось, поехало: одна любовница, вторая, третья… Закрутилось, завертелось, и даже сам Николай не заметил, как дошло дело до развода… Сыну семь лет, а дочке всего три.
Стоит, смотрит на него Маринка зелёными, ярко накрашенными глазищами и улыбаясь злорадно, заявляет, что хочет и то, и другое, и третье, и что сына ему оставляет, а дочь себе заберёт. Вот так всё счастье Николаевское и рухнуло, как песочный замок. Приворот – пожизненный жёский хомут, а проклятье – беспощадный убийца.
Остался Николай с сыном в двухэтажном доме, а Марине с дочкой квартиру купил, чтобы ни в чём они не нуждались. Но с той самой поры жизнь его понеслась по кочкам вниз с крутой горки.
Были у него, конечно, и женщины, и любимая работа, и с детьми он общался, как мог, но всё время чего-то ему недоставало, что-то его тревожило, мучило, терзало. По непонятным Николаю причинам, почти все, с блеском начинаемые им дела, заканчивались провалом, стало пошаливать здоровье и постоянно на ровно месте возникало море проблем. И всё-таки Николай не спешил сдаваться.
В первое время нашей совместной жизни он держался довольно бодро и уверенно, создавая впечатление успешного во всех отношениях и сильного мужчины.
И только спустя несколько месяцев я начала понимать какой невыносимый груз взвален на его плечи.
Человек с сильной волей намного дольше борется с последствиями приворота, но рано и поздно всё равно сдаёт свои позиции.
Я постоянно наблюдала, что с Николаем происходит нечто странное: несмотря на свой жизнерадостный характер, он внезапно впадал в меланхолию и тоску; случалось, что ему словно не хватало воздуха и он беспомощно оглядывался вокруг, хватаясь рукой за грудь и за горло; всё чаще нервничал, без причины крича на всех подряд, а потом, ночью, всем телом прижимаясь ко мне, просил прощения и плакал, как маленький ребёнок.
Однажды, во время ремонта, я нашла между досками ступеней нашего дома две карты: пиковую даму и туза, облитые красной краской, мне стало
как-то не по себе. В ту же секунду зазвонил телефон, это была Марина. Когда я подняла трубку она осыпала меня градом ругательств, как делала постоянно, слышав мой голос, и принялась истерически вопить какие-то гадости.
Я положила трубку и, подняв с пола найденные карты, сожгла их на огне церковной свечи. В тот же вечер Марина позвонила Николаю, жалуясь на резкое ухудшение состояния здоровья и он стремглав помчался к ней.
В течении всего времени нашего совместного проживания, в любое время дня и ночи, как только Марина звала Николая по любым пустякам, он, забывая обо всём, сразу ехал к ней на помощь.
Николай знал, что Марина уже давно живёт с парнем, намного младше её по возрасту и что нагло использует его доброту и покорность, но ничего не мог с собой поделать. С этой женщиной он вёл себя, как хорошо