1814 г. представлял Европу при Наполеоне как «огромную тюрьму», а Англию – как «прибежище свободной мысли и спасение достоинства человечества». В своем труде он призывал Европу отвергнуть милитаризм и присоединиться к «торговым нациям современной Европы, индустриальным и цивилизованным»[39].
Движение за свободную торговлю Кобдена было лидирующим и, вне всякого сомнения, самым успешным проявлением радикального интернационализма из всех возникших в первой половине XIX в. Однако его успех имел двоякое значение. Все радикальные представления о всемирной гармонии, стоило им утратить популярность (как движение за мир), быстро забывались. А если они достигали триумфа, то благодаря тому, что их подхватывали политики, обращавшие их на службу своим интересам, часто противоположным интересам их создателей. Нечто подобное произошло и со свободной торговлей в коридорах Уайтхолла. То, что начиналось как мирное движение, быстро трансформировалось в новую разновидность имперской политики, которая помогла британской дипломатии силой распахнуть дверь в экономику других стран, при поддержке военного флота, повсюду от Западной Африки до Стамбула и Пекина.
Ирония заключалась в том, что сам Кобден был убежденным антиимпериалистом, и никто не описывал глобальные преимущества распространения торгового капитализма лучше, чем он сам. В речи на заседании Лиги борьбы против Хлебного закона в 1843 г. он говорил: «Что такое свободная торговля?.. Зачем ломать барьеры, разделяющие нации; за этими барьерами таятся и гордость, и месть, и ненависть, и зависть, которые и так периодически прорываются наружу, заливая кровью целые страны»[40]. Либеральная политическая экономия, поставлявшая теоретиков для новой доктрины, придерживалась тех же убеждений, и даже наименее экспансивный из классических теоретиков Дэвид Рикардо не мог удержаться и не отметить удивительную связь, которую свободная торговля устанавливала между личными интересами и общим благом:
Преследование личной выгоды удивительным образом связано со всеобщим благом. Стимулируя промышленность, награждая изобретательность, используя наиболее эффективным образом силы природы, оно распределяет усилия более эффективно и экономично; увеличивая общий объем производства, оно распространяет общие блага и связывает единой нитью заинтересованности и участия все нации цивилизованного мира[41].
Характерная для данной эпохи смесь науки с энтузиазмом проявилась на Международном конгрессе экономистов, проводившемся в Брюсселе в конце 1847 г. «Мы впервые собрались, – объявил бельгийский президент Ассоциации за свободную торговлю, – чтобы обсудить вопрос братства между людьми… чтобы претворить в жизнь завет Господа: «Возлюбите друг друга». Экономист, только начинающий свой путь в качестве рупора капитализма свободного рынка, приветствовал продвижение коммерческого либерализма через просвещение