задрав голову, и любоваться. Но нам нужно идти, чтобы Нина могла завтра хвастать перед Каримом своей независимостью. Захотела ночью купаться и, видишь, с тобой или без тебя, пошла! Ты, Карим, вовсе не обязательное условие моего счастья. Нашла, чем гордиться! Кому врёт? Себе? Или ему? Бесполезно…
А я зачем пошла? Поддержать. Теперь и расплачиваюсь за душевный порыв. Мне – страшно. Я днем-то боюсь моря. Восхищаюсь им, уважаю его силу и мощь. Но ночью? Оно меня пугает. Пусть его шёлк освещает лунная дорожка, все равно темно. Кажется, что перед нами огромное черное Ничто. И это Ничто нас поглотит, не даст нам выйти из него и вернуться на берег.
Нина взбудоражена, возбуждена. Брызги тёплых волн, ударяющихся о черные шероховатые камни, заигрывают с нами. Нина оглядывается на башню и смело заходит в воду. Неожиданно у меня родилась страшная мысль о том, что моя подруга решила утопиться. Только не это! Я при всём желании не смогу ее спасти.
– Нина, не делай глупостей! – закричала я, заходя в черную блестящую воду.
Нина – хорошая пловчиха. Если она надумала утонуть, то лучшего спутника, чем я, ей не найти. Стоит ей отплыть от меня к тому месту, где ноги не касаются дна – всё! Пиши пропало! После того, как, однажды, я чуть не захлебнулась, меня не влечет глубина. Тогда, находясь у берега, я перестала плыть и хотела встать. Подо мной оказалась пустота. Ощущение ужаса я не забыла.
– Какие глупости я ещё могу натворить? – зло расхохоталась Нина, – я люблю женатого! Хватит!
Речи ее успокоили меня, но Нина отвернулась от берега и поплыла. Было темно, море шумело. Я уже не видела ее. Зашла по колено в воду, потом по пояс. От страха мне казалось, что в воде кто-то касается меня. Вспомнились акулы, морские змеи, водяной!
– Нина, черт возьми! Нина-а-а!
И эта сумасшедшая вынырнула прямо передо мной! Я чуть в обморок не упала. Глаза у нее бешеные, волосы облепили лицо. Боже мой! Я пошла к берегу. Страх ушел. Села на песок и наблюдала, как Нина грациозно двигая бедрами, выбирается из моря.
Ночь такая теплая, что даже вытираться не тянуло. Тем более, что полотенца не было. Мы так хаотично собирались на пляж, ничего толком и не взяли. Нина села рядом со мной на выглядывающий из песка плоский камень и сказала:
– Ты хоть понимаешь, как мне больно? Карим – мерзавец! Он потерял ко мне интерес…
Ответа ей не требовалось. Да и что тут можно сказать? Что она красивая, молодая и умная? Все впереди? Так это и слону ясно. А что ей делать сейчас? Как терпеть?
На следующей неделе на базу приехал француз. Настоящий, живой француз из Франции приехал к нам, сюда на базу, населенную людьми с гор! Наших гор. Это не Альпы, это – Кавказ, Северный, неукротимый. И тут – француз. Чего он тут забыл?
У хозяина была лодка на воздушной подушке. Дорогая, изысканная, французская. Ему ее или подарили, или он сам приобрел по одному ему ведомому поводу. Модельку европейских умельцев доставили на базу. Хозяин собирался проехаться на умной летящей лодочке по нашему дикому морю. Хотел справить удовольствие. Велел Абдулу найти человека, который покажет,