смотрела на улицы Принстона, по которым мы проезжали, и с грустью думала, почему мне так не везет. Такой милый элегантный городок (прямо не верится, что это Америка!), уютные кафешечки, престижный университет, красивые здания, – а я тут не гуляю, не учусь, не живу, я тут драю чужие дома!
Помню, в школе на какой-то праздник было у нас такое развлечение – пока играет музыка, все танцуют сами по себе, потом музыку резко выключают, и нужно разбиться на пары. Кому пары не досталось, тот танцует со шваброй. Мне этого ни разу делать не пришлось – у мальчиков я была нарасхват. Зато во взрослой жизни мне не досталось ни хорошего мужа, ни карьеры, и теперь только и остается, что танцевать со шваброй. Хм, говорят, плохая примета – встретить бабу с пустым ведром. На самом деле гораздо хуже, когда ведро у бабы полное воды с моющим средством, а встречаешь ты ее в зеркале.
Впереди уже показалась вывеска фермерского магазина, куда я обычно ходила за мороженым с пеканом и карамелью. Я подумала, что через пару минут буду дома, в Юинге, и загрустила: машина Христины была куда комфортнее, чем комната, которую я снимала пополам с другой девушкой, тоже работавшей на уборке домов.
Из забытья меня вывело то, что Агнешка произнесла мое имя. Она явно что-то у меня спрашивала. Я вопросительно посмотрела на Христину через зеркало. Та перевела:
– Агнешка спрашивает, не стрессуешься ли ты из-за этой работы.
– Нет.
Агнешка поняла мой ответ без помощи Христины и снова затараторила. Христина опять перевела:
– Спрашивает, кем ты была в России.
– Редактором.
Снова тирада по-польски и перевод:
– Тебе после работы редактора не унизительно полы мыть?
– Нет. Даже приятно. Никто тебе весь день мозг не трахает, и работу на дом брать не приходится.
Христина, отсмеявшись, перевела мои слова Агнешке. Та заохала, а потом наконец замолкла, видимо, потрясенная моим философским отношением к жизни.
Глава 2. Пока мой ребенок спит
Христина высадила меня у польской кулинарии, и я купила на ужин куриную котлету и пирОги – польские вареники – с картошкой. Домой идти не хотелось, и я присела за столик в самой кулинарии. Собственно, это было одно из немногих мест, где в нашем городишке можно было перекусить сидя. Недалеко была еще пара забегаловок, но те торговали исключительно навынос.
Я ела так медленно, что пироги успели остыть, и последние были совсем уж склизкими и холодными. Я постаралась их поскорее проглотить и решила пойти за пончиком за девяносто девять центов в сетевое кафе – на десерт в польской кулинарии мне денег было жалко.
Из аттракционов в нашей местности оставались еще дисконтный магазин с брендовыми вещичками и прачечная, но в первый я запретила себе ходить, пока не накоплю три тысячи долларов, а вторая была уже закрыта. Поэтому, купив пончик, я пошла домой, на Еловую улицу. Или Сосновую. Или Хвойную, кто ж их разберет, эти американские названия.
Соседей