будущее нашей семьи. Они себе сидят в столице, в администрации, и с притворно-участливым лицом смотрят на тебя. Выслушав, вдруг сообщают, что моя причина, из-за которой я могу не подписывать дьявольский контракт с государственной пограничной службой, в особенный период не действует, так что придется мне стать мужиком и защищать границы нашей родины ценой жизни. Это настоящий мужской поступок, говорят они, а сами наверняка подумывают как вечером будут укладывать сделки в столичной сауне. Я чувствовал себя беспомощным цыпленком, который еще час назад уверенно заявлял, что не собирается бросаться в этот омут, что стоявшие рядом пять одногруппников подписывают себе пятилетний приговор, даже не зная, куда их отправят после того, как они черканут дешевой ручкой листок контракта – бумажки, зажавшей всех нас в тиски. Я бы не удивился, если бы для согласия потребовали каплю крови.
Мешанина в голове. Я не верил, что я здесь и одновременно ощущал каждой клеткой, что я именно в Мостках, что в эту секунду я живу и должен как-нибудь отсюда выбраться. Из трясины. Жаль, что она слишком сильно засасывала…
– Ау! Что завис?
Рина вышла с душа с белым полотенцем на голове и в пижаме, плюхнулась на кровать. Я подумал, что она тут же отключилась.
– Тебе завтра на работу… охренеть, – пробурчала она, лежа на левой щеке.
– Да. На работу. Надеюсь, меня вытурят оттуда в первый же день и мы вернемся в Винницу. А все, что здесь увидели, забудем страшным сном. И поучительным, – сказал я.
– Позвоним нашим? Хотя, они, наверное, уже спят.
– Почти десять. Скорей всего, бабушка укладывает Яру. А дедушка спит. Давай завтра.
– А на сколько тебе завтра? – спросила Рина и развалилась звездой почти на всю кровать.
– На пол девятого уже быть в части. Я скажу, что нам нужно поискать жилье в городе и уйду раньше.
С улицы донесся приглушенный стеклопакетом крик. С наступлением ночи, видно, из высотных конур вылезали они – погонные вампиры, жажда спирта которым затмила разум. На глазные зубы они насаживали по бутылке вина или чего покрепче, и откупоривали так, чтобы ни одна капля мимо рта не пролилась. Вскоре я узнал, что мои предположения оказались не бредовой фантазией.
– Я спать. Ты тоже ложись. – Рина зевнула, залезла под одеяло и повернулась ко мне спиной.
– Спокойной ночи.
Я щелкнул выключателем пыльной лампы. Летней ночью редко когда на улице царит темень. Однако в комнате стало непривычно темно и, как я себя не убеждал, что не смогу сомкнуть глаз, в следующую минуту провалился в сонное небытие, откуда меня вытащил только утренний будильник.
***
Пешком к части я добрался за пятнадцать минут. Дорога казалась бесконечной асфальтированной тропой, ведущей к чему–то нехорошему. Даже за километры от воинской части я ощущал, что идти нужно строго в противоположном направлении – подальше, а еще лучше сесть на маршрутку вместе с женой и умчать во Львов, а оттуда – в Винницу, перекрестившись