скорлупа, парашюты, элементы управления и примитивная, на уровне наручных часов, электроника.
Правда, со временем людям понадобилось спускать с орбиты не только себя, но и полезные грузы, поэтому скорлупа значительно выросла в размерах. Например, модуль «Скиф-5» мог нести в себе даже тяжелый вездеход или катер. Справедливости ради стоит сказать, что за последние сто лет ни один «Скиф» не потерпел аварию.
На этом его преимущества исчерпываются. Все, кому приходилось падать с неба в раскаленном трясущемся коробе, при одном упоминании слова «Скиф» страдальчески морщились.
После удара о землю команда выползла из люка, пошатываясь и отдуваясь. Даже многоопытный Сенин, знавший жизнь не по тренажерам, не скрывал своего состояния. Он сел, усиленно массируя виски ладонями. По нормативам, десантникам давалось десять минут после такой посадки, чтобы привести себя в порядок и приступить к активным действиям.
У Сенина вестибулярный аппарат восстановился немного быстрее, чем у других. У Карелова, кажется, тоже. Впрочем, это могло быть субъективным впечатлением.
Сенин упруго поднялся на ноги и отошел на десяток шагов от остальных, осматриваясь. Стояло раннее утро, предрассветные сумерки. На небе проступали облака – длинные, остроконечные, как сосульки.
Вокруг простирались невысокие бугры, словно застывшее море. Здесь было холодно. В углублениях почвы сквозь чахлую травку просвечивала снежная крошка. До базы – километров пятнадцать, оптимальное расстояние, чтобы в случае преследования запутать следы и вернуться пешком.
Сенин хотел почувствовать и запомнить здешний запах. Каждый мир имеет свой запах, и это самый верный признак, позволяющий отличить одну планету от другой. Потому что все новые базы похожи друг на друга. Природа – она отличается, но только при детальном рассмотрении. А вот запах – он везде совершенно разный. И, если однажды его запомнишь, то потом, даже спустя годы, можно сделать один вдох – и сразу все вспомнить. Ни картинка, ни звук почему-то не могли так живо и быстро поднимать на поверхность старые наслоения памяти.
Неподалеку что-то зашевелилось. Зверек, похожий на небольшую собаку, выполз на вершину бугра, отряхиваясь от снега и мусора. Он хромал на все четыре лапы и выглядел жалко и безобидно. Заметив Сенина, настороженно застыл. Тот тоже не шевелился.
Здесь, в царстве холода и ветра, растения не получали достаточной жизненной энергии от земли и солнца. Поэтому очень многие из них питались живой плотью. Причем, не только насекомыми. Зверек, очевидно, запутался в колючках, которые изранили ему лапы и напились его крови. Однако выжил и смог уйти, а ведь мог бы так и остаться там. На первом же инструктаже Сенина предупредили, чтоб остерегался здесь бегать босиком по травке. Эта травка может искалечить взрослого человека и досуха выпить его тело дней за десять. Впрочем, на таком холоде босиком и не побегаешь.
Зверек повернулся и торопливо поковылял прочь.
– Разбиваем лагерь, – сообщил Сенин, вернувшись к дымящемуся