следовало успокоиться. Тем более, как оказалось, спешить особенно незачем.
Приученный использовать передышки с толком, Сенин улегся в палатке и, несмотря ни на что, быстро уснул. Никто, кроме него, спать даже не попытался. Наоборот, разведчики слонялись по лагерю и выматывали себя размышлениями и разговорами.
В середине дня холод отпустил, и почва начала раскисать. Сенин планировал добраться до генераторной станции за час, но теперь план корректировала погода. Хорошо, не пришлось искать путь и прыгать по буграм – базу и реактор соединяла траншея, а вдоль нее шла уже накатанная дорога. И все равно севший за руль Муциев весь взмок, пытаясь удерживать машину ровно.
В дороге у Сенина было время поразмышлять. Они не нашли ничего, что могло бы сойти за информацию. Только новые странности – это мягко говоря. В регистрационном журнале оказались совершенно будничные записи: получили груз, отправили почту, госпитализировали монтажника с признаками дизентерии, проложили очередную теплотрассу, зарегистрировали еще один брак...
Еще более непроходимой оказалась ситуация с теленаблюдением. Из всех имеющихся на базе камер работала в лучшем случае треть. Это было нарушение установленных корпорацией правил, но нарушение обычное и повсеместное. Так происходило везде, где относительно безопасно: чем дольше жили люди на базе, тем меньше им нравилось, что на них повсюду направлены безмолвные стеклянные глаза. Камеры одна за другой отключались, губернаторы послушно платили скромные штрафы в случае внезапной проверки, и никому не приходило в голову закручивать по этому поводу гайки. Хватало других проблем.
Оптические пластины с записями должны храниться в особых условиях, вместе с основными документами – свидетельством о статусе поселения, регистрационным журналом, первым экземпляром устава и так далее.
Пластин не оказалось. И поиск их был безуспешным. А когда Вельцер проверил систему, выяснилось, что записи здесь вообще давно не ведутся.
Все эти нарушения – мелкие и не очень – складывались в одну большую проблему. Разведгруппа лишалась информации.
Прочесывая жилые домики, Сенин пытался определить хотя бы, как долго отсутствуют люди. Он даже щупал кастрюли – не окажутся ли еще теплыми. Хоть какая-то была бы крупица информации... Увы, никаких свежих следов. Судя по всему, однажды люди встали, позавтракали – и ушли. И всё. Поломанной мебели, выбитых стекол и иных признаков беспорядков тоже не было.
Поэтому мысли Сенина с завидной регулярностью возвращались к подвалам и коммуникационным тоннелям. Тем, куда вела кровавая дорожка – единственный зримый след неизвестной трагедии. К сожалению, ничего, кроме домыслов, он себе позволить не мог. При всей мнимой близости разгадки, в подвал Сенин и сам бы не полез, и людей своих не пустил. Это не тот шаг, который укладывается в рамки разумного риска. Пока нет никакой причины соваться в место, откуда разит явной опасностью.
– Вельцер, – позвал он. – Сообразим какую-нибудь самоходную штуковину, подвалы проверить?
– У нас ничего подходящего нет. Если только на базе поискать.
–