него с ненавистью. Конечно, такого мерзавца и пугать не пришлось, сам всё рассказал, наверное, ещё и порадовался возможности насолить людям, которые держали его на крючке. Только интересно, он всерьёз рассчитывает, что после всего его отпустят отсюда на все четыре стороны?
В конце концов, несмотря на холод, мне удалось задремать: измученный разум искал отдыха. Но не нашёл его и во сне, напротив, я снова вернулась во вчерашнее утро…
– Ну, здравствуй, – молвил Бурхаев, вперив в меня холодный испытующий взгляд. – Вот и свиделись. Ты молодец, и от Ховрина ушла, и от Карла ушла – только вот от меня ещё никому не удавалось уйти.
Я безнадёжно смотрела на него, сжимая в кармане Яринкино письмо. Разум отказывался осознавать происходящее. Два абсолютно чуждых друг другу мира, приют и Оазис, не могли, не должны были соприкоснуться! Появление Бурхаева здесь, возле моего леса, казалось таким же абсурдом, как если бы вдруг в Оазис нагрянули Агафья или батюшка Афанасий. Поэтому я не задумалась ни о том, что могло понадобиться от меня отцу Яна, ни о том, как он сумел нас разыскать, не попыталась убежать или хотя бы ответить на его ехидное приветствие. Просто стояла и смотрела. Бранко тоже стоял и смотрел, но не на Бурхаева, а на Роба-Романа.
Не дождавшись от нас никакой реакции на своё эпатажное появление, Бурхаев заметно поскучнел. Его лицо приняло брюзгливое выражение, он раздражённо бросил в пространство:
– Обыщите их! – и сложил руки на груди, ожидая выполнения своего приказа.
Мне на плечи, пригвождая к месту, тут же легли тяжёлые лапы одного из молодчиков, другая пара лап принялась деловито и со знанием дела шарить по телу. Через несколько секунд мою руку выдернули из кармана и, легко разжав отчаянно стиснутые пальцы, отобрали Яринкино письмо. Я попыталась выхватить его, закричать, взмолиться – что угодно, лишь бы вернули то, что на данный момент было для меня самым драгоценным, самым важным. Ведь им-то оно совсем не нужно!
Оказалось что очень нужно. Не меньше, чем мне.
Бурхаев жадно выхватил письмо из рук поспешившего к нему охранника, развернул, забегал глазами по строчкам. Задумался. Перечитал ещё раз. И перевёл взгляд на меня, удовлетворённо улыбаясь.
– Да ты моя умница! Вот как всё чудесно сложилось, а? Я.Я. – это твоя подруга Ярина, правильно? Бегляночка наша рыженькая. А с ней и мой сынок, где же ему быть ещё, олуху? Я знал, что ты меня к ним приведёшь. Если бы ваша белобрысая овца Ирэн отдала тебя мне, а не дураку Ховрину, не пришлось бы и время терять. Но ты молодец, молодец, и от Ховрина ушла, и от Карла ушла…
Он бормотал что-то ещё, снова глядя в письмо, бережно разглаживая его пальцами, но я уже не слушала. Внезапно всё встало на свои места. Опасаясь Ховрина, я совсем забыла о том, что у меня есть ещё один враг. И если целью Ховрина была лишь месть за унижение, которое он пережил по моей вине, то отец Яна обладал куда более весомыми мотивами для нашей встречи. Глупо было думать, что он оставит попытки найти и вернуть блудного сына в родные пенаты. А заодно