чутьем он догадывался, что этот визит разделит его жизнь на «до» и «после».
– Да? – раздался голос из динамика, – Назовите цель вашего визита.
– Свидание с заключенным, – сказал Деметрий громко и четко. Вся его неуверенность улетучилась.
На домофоне загорелся зеленый индикатор и дверь с щелчком отлепилась от магнитного замка. Деметрий открыл ее и вошел.
Он оказался в плохо освещенном помещении, где пол, потолок и стены были одного, темно-серого цвета, маленьком и оборудованном лишь одной железной скамьей, на которой сидели пара человек. Напротив двери, в которую он вошел, находилась еще одна такая же, а в левой стене было вырезано окно с решеткой, за которым сидел человек в форме, похожей на полицейскую. Деметрий раньше никогда не видел тюремных служащих и понятие не имел, как они выглядят, поэтому слегка растерялся.
– Подойдите, гражданин, – сказал постовой вежливым, но отнюдь не дружелюбным тоном. Деметрий подошел к окну и через маленькую прорезь в раме ему протянули какой-то бланк, – Заполните заявление.
На стойке была ручка, привязанная на шнурок, но Деметрий достал из кармана свою. В бланке нужно было указать свои данные и заключенного, которого собираешься навестить и тому подобные вещи. Деметрий заполнил заявление менее чем за минуту и отдал охране.
– Ожидайте, – сказали ему, – Согласование займет около получаса.
Деметрий присел на скамейку рядом с другой посетительницей. Это была женщина возраста Лиз – от сорока до пятидесяти – но выглядящая куда хуже. Ее лицо отекло, под глазами зияли круги, а волосы были небрежно собраны в пучок, из которого тут и там торчали отдельные волоски. Печальный взгляд был направлен в пол. Она сидела, сгорбившись и обнимая пластиковый пакет до отказа набитый едой. Деметрий предположил, что это передача и ему вдруг стало стыдно. Он то и не подумал принести отцу хоть что-то. А ведь Тит Аронов, как пить дать, нормальной еды не видел уже двадцать лет.
«В следующий раз», – пообещал себе Деметрий и постарался больше не думать об этом, как и о женщине, сидящей по соседству. Но не получилось.
– Дара Норбина, – сказал охранник, и соседка Деметрия встала и подошла к окну.
– Да, сынок, – сказала женщина, склоняясь к прорези, чтобы лучше слышать.
– В посещении отказано, – объявил тюремный служащий. Он сказал это бесстрастным тоном, так, как кассир в магазине мог бы назвать сумму, на которую ты затарился. При этом он не смотрел в глаза женщине, а уставился на что-то у себя на столе.
Дара Норбина не сразу смогла что-то сказать. Деметрий не видел ее лица, но готов был побиться об заклад, что она собирается заплакать.
– Но как же так, милок? – наконец выдавила она, – Как же можно? Неужели вы не дадите мне увидеть сына?
– Это решаю не я, уважаемая, – все так же холодно отвечал ей охранник, упорно избегая ее взгляда, – Так постановило руководство. Заключенный, которого вы указали, находится в Особом Списке. Этих людей могут