ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.
Зерна глаз твоих осыпались, завяли,
Имя тонкое растаяло, как звук,
Но остался в складках смятой шали
Запах меда от невинных рук.
В тихий час, когда заря на крыше,
Как котенок, моет лапкой рот,
Говор кроткий о тебе я слышу
Водяных поющих с ветром сот.
Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта,
Всё ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи —
К светлой тайне приложил уста.
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
1916 год.
14.8 Последнее письмо
Романс основан на предсмертном стихотворении Сергея Есенина «До свиданья, друг мой, до свиданья…", написанном кровью утром 27 декабря 1925 года в гостинице «Англетер».
ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО
Музыка А. Вертинского
До свиданья, друг мой, до свиданья,
Мне так трудно жить среди людей.
Каждый шаг мой стерегут страданья,
Ах, в этой жизни счастья нет нигде.
До свиданья, догорели свечи,
Мне так страшно уходить во тьму;
Ждать всю жизнь и не дождаться встречи,
И остаться ночью одному.
До свиданья, без руки, без слова,
Так и проще будет и нежней,
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
1925 год.
14.9 Годы молодые с забубенной славой
Эту песню, автор музыки и исполнитель Александр Новиков всегда исполнял с особым воодушевлением, вкладывая всю свою душу в каждое слово песни.
ГОДЫ МОЛОДЫЕ С ЗАБУБЕННОЙ СЛАВОЙ
Музыка А. Новикова
Годы молодые с забубенной славой,
Отравил я сам вас горькою отравой.
Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли,
Были синие глаза, да теперь поблекли.
Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.
В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.
Руки вытяну – и вот слушаю на ощупь:
Едем… кони… сани… снег… проезжаем рощу.
«Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым!
Душу вытрясти не жаль по таким ухабам».
А ямщик в ответ одно: «По такой метели
Очень страшно, чтоб в пути лошади вспотели».
«Ты, ямщик, я вижу, трус. Это не с руки нам!»
Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.
Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.
Вдруг толчок… и из саней прямо на сугроб я.
Встал и вижу: что за черт – вместо бойкой тройки…
Забинтованный лежу на больничной койке.
И заместо лошадей по дороге тряской
Бью я жесткую кровать мокрою повязкой.
На лице часов в усы закрутились стрелки.
Наклонились надо мной сонные сиделки.
Наклонились