голод. – Садись, наливай кофе! Ты позавтракал дома? Так я и думала. Луи, удивляюсь твоей беспечности, заработаешь язву желудка… В твоем нежном возрасте!..
И так далее. Я немедленно получил стандартный набор обвинений в разгильдяйстве, бестолковости, неповоротливости и прочих смертных грехах, которые моя покровительница приписывает несчастному Луи Аркуру. На самом деле я не такой, но Амели не переубедишь. Она старше, мудрее, у нее большой жизненный опыт, она воспитала троих детей (причем все трое учатся в лучших университетах Земли!), а Луи как был, так и остается необразованным увальнем с ветром в голове, за которым нужен глаз да глаз со стороны серьезной и взрослой дамы.
Я привычно пропустил наставления Амели мимо ушей (странно, сегодня она не завела речь о моей женитьбе и не порекомендовала новую кандидатуру из «очаровательных и умных девочек, чьих родителей я хорошо знаю»), взял кофейник, положил на тарелку горячую булочку с топленым маслом, овощной салат и немного омлета. Уселся напротив.
– Куда Жерар подевался? – спросил я, отметив, что хозяин дома на обязательной церемонии семейного завтрака отсутствует. – В лаборатории?
– Его вызвали к восьми утра в консульство России, – пожала плечами Амели. – Официальное приглашение и записка от Беньямина… Что-то срочное.
– Гильгоф? – ахнул я, едва не подавившись. – Доктор снова на Гермесе?
– Насколько я поняла, он прилетел на «Франце-Иосифе» минувшей ночью.
– Один?
– Не имею ни малейшего представления. Я тоже хотела бы повидаться с Анной и Николя, а особенно узнать о здоровье мсье Крылова… Прошло почти два месяца, они должны были выяснить, что произошло.
Коленьку спешно эвакуировали на Землю восьмого июля на том же самом «Франце» в связи с очередным ухудшением состояния – у него опять поднялась температура, через два часа Крылов впал в кому, был незамедлительно помещен в реанимационную капсулу корабля и переправлен в Военно-медицинскую академию Санкт-Петербурга (по крайней мере, так нам сказал доктор Гильгоф, а у меня нет оснований ему не доверять). С тех пор никаких сведений о Крылове не поступало – Вениамин Борисович и Аня через пять дней после «блицкрига» были вызваны в Метрополию и с той поры на Гермесе не появлялись.
– Значит, грядут события, – заключил я. – После июльских событий мне стало окончательно ясно, что доктор не так прост, как кажется. Не спорю, он отлично разбирается в биологии и медицине, ученую степень заработал честно, однако… Как бы это сказать?
– Говори прямо, – бросила Амели.
– Гильгоф очень милый человек, отзывчивый, добрый. Но иногда мне становилось очень неуютно в его обществе. Двойное дно, понимаешь? Он прекрасно играет свою роль, но изредка за этой ширмой проскакивает некая тень.
– Что еще за «тень»? – сморщила носик Амели. – Луи, у тебя паранойя! Жерар знает мсье Гильгофа много лет, они встречались раньше на конгрессах ксенобиологов, мой муж