его не беспокоить.
У ворот сержант охраны вежливо остановил его и осведомился, куда он направляется.
– Я пошлю с вами пару своих ребят. Лучше перестараться, чем потом горевать.
Девушка постаралась отговорить их от того, чтобы брать с собой солдат, но сержант был непреклонен. В конце концов она согласилась и, нервничая еще больше, повела их вдоль улицы, потом свернула в один переулок, затем в другой, в третий. Жители деревни, которые попадались им по дороге, отводили глаза и торопливо уходили в сторону. Хоуг нес в руке свой докторский саквояж. Поверх крыш он все еще мог видеть храм, в котором размещалась миссия, это успокаивало его, и он был рад, что его сопровождали солдаты, понимая, что идти без них было бы опрометчиво. Чэн Синь шел рядом, помогая себе длинным посохом.
«В этой юной леди кроется больше, чем она хочет показать», – подумал он, сильно взволнованный этим своим приключением.
Еще одна узкая улочка. Она остановилась у двери в высокой ограде и постучала. Сначала открылось зарешеченное окошко, потом сама дверь. Увидев солдат, здоровый слуга толкнул было дверь назад, но она повелительным тоном приказала ему впустить их.
Сад за оградой был маленький, ухоженный, но не сказать чтобы роскошный. У ступеней, которые вели на веранду небольшого домика с панелями-сёдзи, девушка разулась, сняв деревянные сандалии, и попросила их сделать то же самое. Хоуг неуклюже нагнулся и стал натужно стаскивать с себя высокие сапоги. Она тут же приказала слуге помочь ему, и тот мгновенно подчинился.
– Вам обоим лучше подождать здесь, – сказал Хоуг солдатам, стесняясь дырок на носках.
– Есть, сэр. – Один из провожатых проверил ружье. – Пойду только взгляну, что там у них сзади. Ежели что, кричите.
Девушка отодвинула в сторону панель-сёдзи. На футонах лежал Ори Риёма, сиси, участвовавший в нападении на Токайдо, простыня под ним намокла от пота, прислужница обмахивала его веером. Ее глаза широко раскрылись, когда она увидела Хоуга, а не досточтимого Врачующего Великана-Целителя, как ожидала, и она немного отшатнулась, когда англичанин тяжело вступил в комнату.
Ори был без сознания, в коме. Его мечи лежали на низкой подставке рядом, в такояме стояли свежие цветы. Доктор Хоуг присел перед ним на корточки. Лоб юноши был очень горячим, лицо пылало, жар достиг опасной черты. Причина стала ясна Хоугу сразу же, как только он снял повязку, покрывавшую плечо и верхнюю часть руки.
– Господи Исусе! – пробормотал он, уловив носом пресловутый запах и увидев размеры вздувшейся от гноя багровой припухлости и черный цвет отмерших тканей – гангрена вокруг пулевого ранения.
– Когда его подстрелили?
– Она нет знает точно. Три или четыре недели.
Он еще раз посмотрел на рану. Потом, не обращая внимания на устремленные на него со всех сторон взгляды, вышел, сел на краю веранды и уставился в пространство.
«Все, что мне сейчас нужно, – это мой прекрасный гонконгский госпиталь с его прекрасно оборудованными операционными, мои чудесные сестры, усвоившие школу Найтингейл, и бочонок