рассказывать все. Зонг хорошо знал эффективность препарата, сам принимал участие в допросах и поэтому понял – ему не устоять, все расскажет в бессознательном, бредовом состоянии после укола. И тогда конец его надежде, что люди с Земли попытаются спасти Терру… Зонг выбросился с десятого этажа, когда охранники отвернулись. Никто не узнал, что космонавтам известно о корабле Крамера.
5
Стерлинг выслушал рассказ о корабле Крамера спокойно, только усмешку у него вызвало предложение Ивановского захватить «Геракл».
– Не считайте террян дураками, это далеко не так. Там будет сильная охрана, всех вместе на корабль просто не пустят, как не пустили при испытательном полете.
– Что же делать, – пожал плечами Ивановский. – Все равно будем пытаться прорваться. Теперь это наша единственная надежда.
– Проблема совсем не в этом, – сказал второй пилот.
– Да? – удивился Янг. – А в чем же? Что-то я вас не пойму.
Космонавты гуляли по парку возле дома, тени от редких сосен падали на землю, как всегда жарко, душно… Стерлинг долго молчал, словно не решался продолжить разговор. Наконец командор не выдержал.
– Так в чем же проблема? Говорите!
– Я не уверен, что «система прыжка» сработает, – Стерлинг покраснел. – Я не трус, но вы понимаете, что тогда с нами будет? На обычной тяге нам никогда не прилететь на Землю – это тысячи лет! Мы сойдем с ума в космосе, перегрызем там друг другу глотки…
Командор хмуро спросил:
– Стажер, что вы скажете?
Ивановский тоже ответил не сразу:
– Гарантии, конечно, нет. Думаю, вероятность пятьдесят на пятьдесят.
– Вот! – даже обрадовался Стерлинг. – Слишком мало – я так не играю… – он снова замолчал и добавил. – Уж лучше остаться тут, на Терре, в ракетных войсках…
Янг, словно не веря своим ушам, переспросил:
– Что такое? Я не ослышался? Второй пилот, повторите!
Стерлинг и бровью не повел:
– Мне намекнули на это, и я думаю согласиться. И вы, Джон, оставайтесь – пусть стажер один летит, если ему удастся прорваться. Руут хорошая девчонка, будете жить счастливо и безбедно. А кому вы нужны на Земле, если даже и долетите – никому.
– А Родина? – перебил Ивановский. – Или для вас это только просто красивое слово? Для меня – нет. Родина, как мать, – самое дорогое.
Командор молчал, и Михаил с тревогой смотрел на него. Неужели…
– Ну что же, – внешне спокойно наконец сказал Янг. – Удачи вам, Роберт, оставайтесь тут, а я – я не могу…
– Но почему же, почему?
– Долг, такое короткое слово – долг. Я так воспитан. Я должен вернуться на Землю. Вернуться и рассказать горькую правду о Терре.
Если второй пилот и был удивлен решением Янга, то виду не подал. Конечно, скорее всего, он надеялся, что командор останется, однако его отказ принял спокойно, безразлично. Не зная, что сказать в эти трудные минуты, космонавты