дедушке, а я…
– Нет-нет, наверное, ты права, Оль, и не стоит мне голову ломать. Тем более я ведь тогда совсем ребенком была, а дети…
– Дети запоминают что-то яркое, – подхватила Ольга.
Дверь приоткрылась, и в проеме показалась лоснящаяся физиономия Эдика.
– Девочки, можно я с вами постою, а? – он произнес эти слова, будто за что-то извиняясь.
– Нет, нельзя, – строго ответила Ольга. Она бросила на мужа суровый взгляд и тут же отвернулась. – Мы тут секретничаем.
Осоловелые глаза Эдика стали печальными, и Алине его даже жалко стало, хотя мужиков из породы «подкаблучник» терпеть не могла. А тут такой яркий представитель.
– Можешь еще рюмку употребить, разрешаю, – сказала Ольга.
Пухлые губы Эдика расплылись в улыбке.
– Спасибо, лапонька. Ну, я пойду, а вы секретничайте, девочки, не буду вам мешать…
– Брысь! – гаркнула Ольга, и Эдик тут же исчез, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Алина безрадостно усмехнулась:
– Жестко ты с ним, – и задалась вопросом: как такая красавица могла выйти замуж за такого слизняка? Однако спрашивать об этом не решилась: «Не мое дело».
– Да, жестко, – равнодушно согласилась Ольга и сразу же сменила тему: – Ты завтра уезжаешь?
Алина облокотилась на перила, посмотрела вниз и увидела в бочке с водой отражение облаков. Отчего-то облака в воде (даже несмотря на то, что в ней плавал окурок) показались ей необычайно красивыми, сказочными, на душе вдруг стало спокойно-спокойно.
– Мы с Максимкой пока здесь поживем. Может, недельки две-три. Хотя, как по мне, жила бы здесь целую вечность.
– Ух! – выдохнула Ольга. – Это же офигенно, как классно! Обещаю, подруга, скучать я тебе тут не дам.
Алина засмеялась.
– Очень на это надеюсь.
Ольга коснулась ее плеча:
– Ладно, пойдем уж за стол, у нас еще будет время поболтать. – Она юркнула за дверь, оставив ее открытой.
Алина уже собиралась последовать за Ольгой, но тут увидела идущего по улице Федора и задержалась.
Определенно, расческа не входила в число его друзей, так как волосы были все так же всклокочены, рукава потертого пиджака – закатаны до локтей, демонстрируя загорелые жилистые предплечья. Рядом с Федором семенил крупный лохматый пес, и даже с такого расстояния Алина сумела разглядеть гроздья репейников на его неопрятной серой шерсти.
Она ощутила легкую тревогу: не идет ли этот наглый тип на поминки, чтобы снова устроить какую-нибудь провокацию? С него станется… Но нет, обошлось, Федор прошел мимо, бросив на Алину мимолетный взгляд. Она вспомнила, как на кладбище пожелала больше никогда не видеть этого человека, и вот он снова перед глазами, как живое подтверждение, что желания не часто сбываются. Ну и хрен бы с ним. Пускай себе шляется, лишь бы не слышать его паскудных оскорблений.
– Сам ты нелюдь, – прошептала она, глядя на удаляющуюся фигуру.
Федор словно услышал, оглянулся, и Алине стало не по себе: «Он ведь не мог меня услышать?!» Она попятилась, развернулась