Наверное, было бы неплохо», – подумал я.
– Вообще-то неплохая мысль.
– Здорово! В следующий раз я за тобой зайду. Где твой дом?
– Объяснить непросто. Надо идти по дорожке, повернуть несколько раз, пока слева не окажется дом, где припаркована красная «хонда-сивик». У нее на бампере наклейка с надписью: «За мир для всего человечества». Наш дом – рядом, но нет выхода на дорожку, поэтому надо перелезть через блочную стенку высотой пониже меня.
– Нормально. Такая высота для меня не проблема.
– Нога больше не болит?
Девушка вздохнула и выпустила струю табачного дыма.
– Ничего. Все в порядке. Я нарочно хромаю, чтобы в школу не ходить. Притворяюсь перед предками. Так и привыкла. Теперь хромаю, даже если никто не видит, когда я одна в комнате. Я вообще педантка. Как говорится, если хочешь обмануть кого-нибудь – сначала обманись сам. Ну да ладно. А ты смелый, Заводная Птица?
– По-моему, не очень, – ответил я.
– А как насчет любопытства?
– Любопытство – другое дело. Есть немного.
– А ты не думаешь, что смелость и любопытство имеют много общего? – спросила Мэй. – Где смелость, там и любопытство, где любопытство, там смелость. Скажешь, не так?
– Хм! Действительно, сходство имеется. Бывает, пожалуй, что смелость и любопытство сливаются вместе, как ты сказала.
– Например, когда тайком забираешься в чужой дом?
– Вот-вот, – сказал я, перекатывая под языком карамельку. – Похоже, что в такие минуты любопытство и смелость идут вместе. Иногда любопытство вытаскивает за собой смелость и подгоняет ее. Но обычно любопытство скоротечно и быстро проходит – в отличие от смелости. Любопытство – что-то вроде приятеля, которому не можешь полностью довериться. Лишь зажигает тебя и в какой-то момент бросает.
И после этого приходится действовать в одиночку, собрав все свое мужество.
Мэй чуть задумалась.
– Да… Можно, наверное, и так сказать. – Она поднялась со стула, отряхнула шорты и посмотрела на меня сверху вниз.
– Послушай, Заводная Птица, ты не хочешь посмотреть колодец?
– Колодец? – поинтересовался я. Какой еще колодец?
– Тут есть высохший колодец. Он мне нравится. В какой-то степени. Хочешь взглянуть?
Мы прошли через сад и, обойдя дом сбоку, оказались у колодца. Метра полтора в диаметре, он закрывался круглой крышкой из толстых досок. Сверху крышка была придавлена парой бетонных блоков. Возле колодца, стенки которого возвышались над землей примерно на метр, как часовой на посту, стояло старое дерево. Как оно называлось, я не знал. Колодец, как и все, что принадлежало этому дому, казалось, уже давно был заброшен. Здесь ощущалось нечто такое, что я бы назвал «полной потерей чувствительности». Складывалось впечатление, что стоит человеку отвести взгляд от этой картины, как изображенные на ней неодушевленные предметы станут еще неодушевленнее.
При ближайшем